«старый козел», и «ворона облезлая!», и много чего еще неслось по вагону.

Уровень злости и раздражения краснолицего дошел до того предела, когда и подталкивать-то не пришлось. Вик немного выждал, чуть коснулся и — хлоп! — отчетливо уловил сиреневый всплеск. Снято! И упаковано… Или не поместилось? На миг ему показалось, что чужой витакс встал где-то между горлом и грудью, встал поперек, перекрыв ток кислорода в легкие.

Показалось, сейчас его разорвет, как осколочную гранату, — липкими кровавыми клочьями плоти по стенкам вагона…

Или придавит к полу многотонной тяжестью — ни встать, ни пошевелиться, ни заплакать.

Но устоял. Проглотил — удержал — усвоил. Выпрямился.

Пора, однако, делать ноги.

— Господа! — слабым голосом пробормотал он. — Господа, что-то мне дурно… Ох, кажется, я что-то не то съел…

С этими словами вор двинулся к выходу. Пошатываясь. Прилег всем телом на одного пассажира, безвольно провалился между двумя другими, третий учтиво уступил место сам — испугался, что Вик сейчас сблюет на его приличный плащ. Оказался у двери, вцепился в поручень.

И перевел дух.

В это время электровоз протяжно загудел: приближался вокзал. Как по нотам — именно к выходу из поезда тягун и подгадывал окончание съема. Второй гудок, и за окном хлынул дождь. Как по команде.

Наплывали вокзальные постройки, приближался перрон. Предстояла самая тонкая и опасная часть охоты — бег с добычей в зубах.

3

Дождь оглушил Баса. Такое с ним случалось: порой он терял ориентацию, путался в пространстве. Левое становилось правым, правое — левым. Очки в таких случаях отчаянно потели и только мешали. Случалось это нечасто, необязательно в дождь, и проходило быстро, само собой, но на какой-то краткий промежуток времени Бас становился беспомощным, словно слепой котенок.

Вот только работе это не мешало. Потому что тягунов эксперт чувствовал нутром. Какая-то тонкая ниточка — струнка, жилка, как лучше сказать-то? — натягивалась вдруг внутри и начинала вибрировать и зудеть под ложечкой, отдаваясь серебристым звоном в ушах. Отзывалась мелкой дрожью в пальцах рук. И чем ближе подходил тягун, тем ощущения эти становились ярче.

И сейчас хлынувшая навстречу толпа людей принесла эту дрожь и этот звон, да такой, что Бас вмиг очутился на грани обморока. Такое случалось, если рядом находился «сытый» тягун — вор, совсем недавно снявший жизненную силу с объекта. Чужой витакс, схваченный впопыхах, без подготовки, по структуре своей оставался ему чужеродным. Он не усваивался полем полностью, требовал своеобразного переваривания, и уходило на это до двух часов времени.

Но именно в этом и состоял расчет. Тягун за этот срок должен добраться до конденсатора у подпольного перекупщика. Те платят полцены, но за ворованное всегда давали меньше. Контролеры же, с подачи Баса, будут стремиться взять вора на горячем: разница показаний браслета (счетчика собственного, «природного» витакса) и сканера, улавливающего общее поле в данный момент времени, покажет свежий съем. Такой витакс с полным основанием можно считать «левым», потому что ви-клеть не только адаптирует прием, вводит витакс сразу в поле, но еще и оставляет на браслете отметку о произведенной операции. Количество, время, источник — как положено.

Однако до браслетов и сканеров нужно еще дожить. Для начала необходимо увидеть тягуна, точно его идентифицировать, и вот как раз с этим у Баса сейчас появилось затруднение. Отъезжающие пассажиры обступили выход из вагона, оставив лишь небольшой коридор. Покидающие электричку, в свою очередь, плотной группой проскакивали перед Басом без задержек. Да еще эта пространственная слепота — хоть и краткая, но мешавшая ухватить облик, запечатлеть вид того, кто проносит мимо ворованные дни чужой жизни.

И уж совсем не мог предположить эксперт, что тягун потащит такой груз. Появление вора больше походило на взрыв: будто из распахнувшейся двери электрички ударило горячей плотной волной. Какие там звон и дрожь — у Баса вмиг перехватило дыхание и подогнулись ноги! Он мог бы упасть, благо толпа не позволила — чужие плечи и спины подпирали со всех сторон. А мимо скользили силуэты людей, сливаясь в неразличимую пеструю ленту.

Пока Бас приходил в себя, выравнивал дыхание, поток приезжих иссяк, и в проход ринулись отъезжающие, чуть не затянув его с собой в вагон. Эксперт отбился, вырвался, но те, которых нужно было разглядеть, «обнюхать» уже рассыпались по перрону, растворились в вечной вокзальной сутолоке. Бас протирал очки, растерянно крутил головой — тягун только что прошел мимо него и пронес крупный куш. Судя по ощущениям — двойной куш, как минимум. Это говорило кое-что о его способностях. И о его опасности.

Только опытный, матерый вор мог взять такую дозу и тащить ее до логова. А такого не вычислишь по чуть растерянному и натужному выражению лица, какое бывает у начинающих воришек, по шаткой походке и легкой заторможенности. Бас легко отличал новичков по общему виду — насмотрелся. Этот же прошел мимо — бодро, резво, без внешних признаков напряга и с почти двойным грузом за пазухой.

— «Второй», ответь, — крикнул Бас в рацию, озираясь вокруг. На этот позывной откликалась пара, контролирующая перрон.

— Слушаю, эксперт, — откликнулся динамик.

— Объект вышел из электрички. Сейчас где-то на перроне.

Класс тяга четвертый… Если не пятый. Передайте «первому» и «третьему» — всем быть наготове. И вызывайте усиление, нужно отрезать его от стоянки такси. Я продолжаю локацию…

— Принято. Мы на подхвате, эксперт. Только укажи пальчиком.

Бас отходил к зданию вокзала. Вряд ли преступник будет торчать на перроне, ему нужно срочно покинуть вокзал. То, что их пасут на выходе из поездов, тягуны знают отлично. И про ищеек тоже знают, больше того — частенько чувствуют эксперта в работе. Существует даже теория, что эксперты — это те же тягуны, только несостоявшиеся. Чуть-чуть не хватило способностей, не одарила природа какой-то капелькой этого удивительного таланта — и вот сам человек тянуть не может, но чувствует на расстоянии того, кто этим занимается.

Поэтому нужно было отойти в сторонку, туда, где потише, и сосредоточиться. Почувствовать тягуна, увидеть направление его движения. Тогда начнется гон. Бас нырнул за ларек, торгующий всякой мелочью. Стал лицом к стене, прикрыл глаза…

— Слышь, мужик, — толкнул кто-то в плечо. — Давай вмажем, а? Одному западаю, а душа горит.

Обернулся — пропитая рожа с многодневной щетиной, мешки под глазами, устойчивый запах перегара.

— Пшел вон! — зло выплюнул Бас.

Мужик опешил. Чуть отступил, прижимая к груди