Если бы им удалось доказать, что Оп-центр забирает львиную долю спутникового времени, гнев бюрократов был бы неописуем.
В данный момент Вайенз поддерживал связь со Стол-лом в Оп-центре и Мэри Роуз в Турции и следил за тем, чтобы поступающие из белого трейлера данные проходили без искажений. Фотографии, сделанные с разведывательных спутников, заметно уступали изображениям НБА, поскольку разрешающая способность их мониторов была едва ли не в два раза ниже. Между тем информация поступала быстро и четко, а перехваченные НБА и РОЦем факсы и разговоры по сотовым телефонам практически не отличались по качеству.
Закончив последний тест, Столл поблагодарил Мэри Роуз. Молодая женщина улыбнулась ему, Вайензу и отключилась. Вайенз остался на линии.
Столл откусил пирожное и запил его травяным чаем.
– Боже, как я люблю утро по понедельникам! Снова чувствуешь себя человеком.
– Неплохо получилось, – сказал Вайенз. Прожевывая пропитанный кремом кусок, Столл произнес:
– Сделаем пять или шесть таких штуковин, упрячем их в самолеты и корабли, и на всем земном шаре не останется места, которым мы не могли бы полюбоваться.
– А меня тут же попрут с работы, – проворчал Вайенз.
Столл посмотрел на лицо друга. Работал центральный из трех расположенных перед его столом экранов.
– Охота на ведьм закончилась, – сказал Столл. – Никто никого не собирается выгонять.
– Плохо ты знаешь сенатора Лэндвера, – откликнулся Вайенз. – Это маленькая собака с большой костью. Он объявил личный крестовый поход против прогрессивного финансирования.
Прогрессивное финансирование... Надо признать, это была самая удачная уловка правительства. Если деньги выделяются на конкретные цели, а программа неожиданно меняется, средства положено возвращать. Три года назад Национальное бюро аэрофотосъемки получило два миллиарда долларов для разработки, строительства и запуска серии разведывательных спутников. Впоследствии проект закрыли. А деньги, вместо того чтобы возвратиться в бюджет, оказались расписаны по другим счетам НБА и исчезли. Оп-центр, ЦРУ и прочие правительственные агентства всеми силами пытались скрыть источники финансирования. Создавались небольшие, спрятанные от посторонних глаз «черные бюджеты». Эти деньги шли на оплату секретных разведывательных и военных операций. Они же использовались для проведения избирательных кампаний в конгресс США, благодаря чему конгресс не возражал против их существования. Но НБА зашло слишком далеко.
Как только недавно попавший в сенат бывший бухгалтер Фредерик Лэндвер просмотрел счета Национального бюро аэрофотосъемки, он тут же доложил о своих подозрениях председателю государственного комитета по контролю за деятельностью разведки, Конгресс незамедлительно потребовал выдать ему оставшиеся деньги... с процентами, Под процентами подразумевались головы отвечающих за это дело людей.
– Газетам нужна очередная сенсация, – сказал Столл. – Думаю, когда заголовки станут помельче, страсти быстро утихнут, – Заместитель министра обороны Хоукинс не разделяет твоего оптимизма, – проворчал Вайенз.
– О чем ты говоришь? Я видел Хоукинса вчера в новостях. Все, кто посмел намекнуть на перерасход денег, получили от него по носу.
– А сам он подыскивает работу в частном секторе.
– Что? – опешил Столл.
– Прошло всего две недели после того, как прогрессивное финансирование всплыло на поверхность. Грядут большие неожиданности. – Вайенз обреченно поднял брови. – Мы действительно сели в лужу, Мэт. Я наконец получил своего «Конрада» и ничуть этому не рад.
«Конрадом» назывался кинжал – неофициальная награда, вручаемая ежегодно на частных обедах наиболее отличившимся офицерам американской разведки. Оружие получило название в честь Джозефа Конрада, написавшего в 1907 году лучший шпионский роман «Секретный агент». Вайенз уже много лет добивался этой чести.
– Думаю, тебе стоит переждать неприятности. Настоящего расследования не будет. Иначе им придется обнародовать слишком много секретов.
– Мэт, – произнес Вайенз. – Это не все. Они хотят затребовать в суд наши дискеты.
Последнее сообщение насторожило Столла. Его круглые, мясистые плечи медленно поднялись. Все дискеты были закодированы по времени и месту. Сразу же станет ясно, что Оп-центр получал непропорционально большую долю спутникового времени.
– Информация достоверная?
– Вполне, – пробурчал Вайенз.
У Столла неожиданно заурчало в животе.
– Ты же... ты же не сам это выяснил?
«Не дай Бог он решил проследить за Лэндвером», – в ужасе подумал Столл.
– Пожалуйста, Мэт, – взмолился Вайенз.
– Просто хотел убедиться. Под давлением обстоятельств люди совершают неожиданные поступки.
– Только не я, – огрызнулся Вайенз. – Дело в том, что, когда заварится эта каша, я не смогу тебе помогать. Придется обеспечивать другие отделы.
– Я понимаю, – сказал Столл. – Не переживай. Вайенз улыбнулся.
– У меня в досье написано, что я никогда не переживаю. В самом худшем случае перейду на другую работу.
– Ладно, – сказал Столл и взглянул на часы в углу экрана. – В семь тридцать я должен докладывать боссу, как работают наши филиалы. Может, пообедаем сегодня? За счет Оп-центра?
– Я пообещал своей, что мы куда-нибудь сходим.
– Отлично, – откликнулся Столл. – Тогда я заберу вас обоих. Во сколько?
– Как насчет семи?
– Договорились.
– Учти, жена собиралась ужинать при свечах и при этом держаться за руки.
Если мероприятие не удастся, она меня убьет.
– Чем обрадует Лэндвера. Увидимся в семь. Столл отключился. На душе у него скребли кошки. Да, Вайенз обеспечил им доступ к Национальному бюро аэрофотосъемки, но Оп-центр мог оправдать этот доступ, только сославшись на какой-нибудь кризис.
Столл позвонил помощнику Худа Багзу Бенету и узнал, что шеф только что прибыл. Толстеющий руководитель технического отдела торопливо проглотил пирожное и вышел из кабинета.