информацию или не понимает, а эмоции возникают очень редко. И вот эти эмоции и являются оценкой нашим подсознанием конкретной информации. И в большинстве случаев это относится к тому, что касается области сексуальных отношений. Например, порнография или возбуждает или противна, то же самое касается эротической литературы. То же самое верно и в отношении восприятия ненормативной лексики в печатной литературе.

У большинства людей эта лексика вызывает негативные эмоции. Такое отношение заложено в нашем подсознании. То, что я сейчас пишу, Ваше подсознание не воспринимает. Вы сейчас не испытываете никаких эмоций, и данная информация не меняет отношения Вашего подсознания к нецензурному лексикону.

Ваше сознание может согласиться со всеми моими доводами, но когда Вы будете читать конкретный текст с данной лексикой, у Вас возникнут негативные эмоции, которые Вы не сможете преодолеть с помощью своего сознания. И всё это я пишу не столько для того, чтобы попытаться изменить Ваше отношение, вернее отношение Вашего подсознания к ненормативной лексике (для этого потребуется в первую очередь Ваша осознанная работа, если это Вам надо), а чтобы Ваше сознание могло оценить происходящие в Вашем подсознании процессы, когда Вы сталкиваетесь с данной лексикой. И чтобы Вы винили не автора данных записок, не издателя или еще кого бы то ни было, а могли бы объективно воспринять информацию, поставив под контроль свои эмоции. А это чертовски трудно, и об этом наглядно свидетельствует все баталии относительно этого произведения.

А теперь я хочу предложить вашему вниманию вступительную статью к этому произведению Ольги Воздвиженской.

ЧЕЙ ПУШКИН?

Подобно всякому великому явлению жизни, Александр Сергеевич Пушкин за двести лет существования в культуре стал не только предметом многочисленных исследований, научных открытий, гипотез и догадок. Вокруг личности поэта, как и вокруг других героев отдаленной или недавней русской истории — от Александра Невского до Бориса Ельцина, — естественным образом сложилась некая мифология. Притом и официальные биографические «жития», и сплетни кухонного типа, как правило, равно далеки от истины, которая на поверку оказывается чем-то более сложным и противоречивым, чем линейный ход жизни и деятельности героя того или иного российского мифа. Оно и понятно — любой такой герой в основе своей живой человек, а жизнь отнюдь не просто черно-белое явление.

Вот и Пушкин по-разному виделся своим современникам и потомкам. На это влияли и время и место — например, в феврале 1937 года в докладе Н. Тихонова в Колонном зале Дома Союзов на праздновании 100-летия со дня смерти Пушкина было сказано, что любовь к Пушкину, как и любовь к наркому Ежову, является формой любви к товарищу Сталину. Но в те же времена родился анекдот о двух «ворошиловских стрелках», искренне не понимавших, почему в центре Москвы стоит памятник Пушкину, хотя Дантес стрелял метче. Кроме реального Александра Сергеевича, в сознании читателя сосуществуют советизированный Пушкин Тынянова и легкомысленно-светский Пушкин «в жизни»

«ее Пушкиным» почти одновременно возникли Пушкин парадоксальных хармсовских анекдотов и Пушкин набоковских комментариев к «Онегину». Две московских средних школы носят имя Пушкина, но одна (расположенная на месте дома, где родился Александр Сергеевич) получила его в 1937 году к 100-летию со дня смерти поэта, другая (современная школа-лицей с усиленной гуманитарной программой) — в 1999-м к 200-летию со дня его рождения; в обеих, естественно, ученики уделяют особое внимание жизни и творчеству поэта, но как же не похож канонизированный в период «культа личности» Пушкин 37-го года на «солнце русской поэзии», особым блеском воссиявшее над свободной Россией в 99-м. Наконец, время от времени обнаруживаются ранее неизвестные документы и материалы, проливающие новый свет на жизнь и окружение Пушкина, и каждое следующее поколение по-своему перетолковывает пушкинский миф. Ибо в том и величие Пушкина, что он остается для нас современником и его творчество актуально для России во все времена. Так чей же Пушкин наиболее «правильный»? И вообще — чей он, Пушкин? Общий. Так и должно быть, Пушкин — «наше все», и весь — наш, Пушкин общий и у каждого свой, каждый имеет право воспринимать великого поэта с той стороны, с какой он воспринимающему ближе. И вот перед нами еще одна пушкинская ипостась.

В 1986 году в США под именем Пушкина вышла книга, породившая волну откликов, не умолкающих по сию пору. В «Необходимом предисловии» ее публикатор — поэт и прозаик Михаил Армалинский — рассказывает об истории обретения им рукописи «Тайных записок», и нет нужды эту историю повторять. Советская (и не только советская) печать сразу же обрушилась на издателя с бранью разной степени злобности — от брезгливого поджимания губ до требований чуть ли не физической расправы с публикатором. Книгу, естественно, объявили фальшивкой, хотя, надо сказать, Михаил Армалинский нигде и никогда не настаивал, что это подлинный ПУШКИНСКИЙ текст. Самого Армалинского обзывали эротоманом, извращенцем, распространителем порнографии и еще по-всякому. Но самое большое возмущение вызвал сам факт того, что кто-то посмел посягнуть на «национальную святыню», которая многими понималась как национальный идол, сияющий в своей непорочной чистоте (у королев, как известно, не бывает ног, а великий поэт, видимо, не может быть наделен кое-чем другим; и на Солнце бывают пятна, но на «солнце русской поэзии» — ни-ни; и вообще, Пушкин испытывал лишь «души прекрасные порывы», души, а не плоти). Издатели не оставались в долгу и отругивались как умели, одновременно подзуживая обвинителей издать «Записки» на родине поэта и предоставить читателю самому судить, что к чему.

Шуму было много, что, естественно, порождало все новые волны интереса к «Тайным запискам». Окутанная ореолом запретности книга переиздавалась и переводилась на иностранные языки. За пятнадцать лет «Записки» выдержали несколько русско-американских изданий, были выпущены во многих странах, и было бы поучительно привести список целиком.

Итак, по данным на май 2001 года эта книга опубликована на следующих языках:

• русском: Пушкин А. С. Тайные записки 1836—1837 годов. Minneapolis: M.I.P. Company, 1986. Последующие переиздания — 1989, 1991, 1993, 1994, 1995, 1997;

• английском: Pushkin A. S. Secret Journal 1836—1837. Minneapolis: M.I.P. Company, 1986.

Следует перечень изданий.

Читатель легко заметит, что ни одного российского издания в этом перечне нет, хотя имеются переводы на языки народов бывшего Советского Союза. По недоброй русской традиции, в России (как и ранее в СССР) эту книгу