спит, — так спокойно и неподвижно сидел он в удобном кресле, которое оказалось роковым для Нево. В комнате было тихо, слышно было лишь слабое гудение, исходящее от работающего энцефалографа, рядом с которым стоял сын профессора.
Его лицо было напряженным, рука обхватила одну из ручек аппарата.
Д-р Бергер стоял перед профессором, который спал в кресле, и поглядывал то на часы, то на лицо своего друга — некогда подвижное и одухотворенное, а теперь усталое и ничего не выражающее.
Никто не произносил ни слова.
Для Петера эта попытка была решающей.
Бергер, напротив, наблюдал за ходом опыта с непоколебимым спокойствием. Ему, хирургу, часто приходилось стоять рядом с человеком и ждать исхода величайшей борьбы.
Остальные сидели в соседней комнате — Бергер строго-настрого запретил им переступать порог лаборатории. Только госпожа Тербовен была в комнате, где проводился опыт.
На работающем аппарате появилась красная контрольная метка — лента с записанными мыслями кончилась. Петер выключил аппарат и посмотрел на доктора Бергера.
Тот еще раз бросил взгляд на часы. Ближайшие минуты покажут, удался ли опыт.
Пациент не шевелился. Он спал. Бергер наклонился к его лицу. Потом поднял голову и взглянул на Петера. Петер кивнул.
Наступил решающий момент. Бергер мягко погладил профессора по голове — он будил его, возвращая к действительности.
С трудом, словно после глубокого наркоза, пациент открыл глаза. Сначала он бессмысленно смотрел куда-то вдаль, потом его застывший взгляд обрел жизнь. В его глазах появился мягкий свет, свидетельствовавший о возвращении разума.
Затаив дыхание, Петер выжидающе смотрел на отца.
Губы профессора зашевелились. Робко, словно не веря глазам своим, он тихо сказал: «Петер».
Прежде чем сын успел опомниться, госпожа Тербовен с ликующим и счастливым возгласом вскочила со своего места, бросилась к мужу и разрыдалась.
Заметив, что и его глаза наполняются слезами, Петер не знал, как себя вести.
В этот момент к нему тихо подошел Бергер и молча пожал ему руку.
Петер безмолвно кивнул, а врач вышел за дверь, чтобы позвать остальных.
37
Крыши домов были освещены мягкими солнечными лучами. Солнечные лучи падали в Главную аудиторию, освещая темные деревянные панели и коричневые скамьи, на которых уже сидели бесчисленные поколения студентов.
Переполненный зал гудит, словно потревоженный улей. Делегаты Европейского географического общества, собравшиеся на эту чрезвычайную конференцию, беседуют друг с другом. Сюда прибыли делегаты из многих крупных стран: французы и итальянцы, поляки и румыны, англичане и индийцы, бразильцы и шведы. Европейское географическое общество уже давно перестало быть только «европейским». Его представители живут в Сиднее, Рио-де-Жанейро, Хельсинки, — общество стало всемирным. Его председатель предоставляет слово профессору Чехину, который сидит в первом ряду с Хофстраатом и профессором Тербовеном.
В зале тишина. Все знают, что это заседание посвящено величайшему изобретению профессора Тербовена и что сейчас Чехии будет рассказывать о борьбе, которую приходится вести науке против темных махинаций тайных капиталистических трестов, чтобы сохранить изобретение для мирных исследований.
Все крупные газеты послали сюда своих специальных корреспондентов. Радио передает в эфир весь ход этой конференции.
Чехии рассказывает, каким бесчестным способом финансовые и промышленные круги пытались заполучить это изобретение в свои руки. «И что эта попытка потерпела неудачу, не в последнюю очередь, является заслугой члена нашего общества адвоката доктора Хофстраата, который, не щадя своих сил, содействовал торжеству правого дела».
Чехии говорит о Петере Тербовене, и снова ручки скользят по бумаге, — так тихо опять становится в большом старинном зале.
А потом за кафедру встает сам профессор Тербовен. Он кажется несколько смущенным. Прежде чем он начинает говорить, снова гремят аплодисменты: международное собрание крупных ученых приветствует и чествует своего знаменитого коллегу. Наступает тишина, и в зале слышится спокойный голос профессора. С первых же слов он приковывает внимание слушателей, перед взорами собравшихся ученых предстают девственные леса Юкатана. Он рассказывает о своей экспедиции, оторвавшей его от изобретения чуть было не навсегда.
Уже три часа говорит профессор Тербовен. За эти три часа собравшиеся ученые узнают не только много фактов из до сих пор не известной древней истории Америки. Они убеждаются, что стоят на пороге новой эпохи в науке. Изобретение Тербовена открывает новую эпоху в развитии исторических и географических наук, и этот необыкновенный доклад, который с величайшим интересом слушали во всем мире, заканчивается бурными, долго не смолкавшими аплодисментами.
Теперь можно разрешить множество старых нерешенных загадок, и в этом будут принимать участие ученые всего мира. Открытие профессора Тербовена отныне будет служить науке и прогрессу, славя и чествуя достижения человека.
ОБ АВТОРЕ
«Г. Л. Фальберг» — псевдоним инженера, ученого-математика Ганса Вернера Фрике (1916 —?). Работал в ГДР, в пятидесятых годах прошлого века опубликовал ряд научно-фантастических романов с элементами детектива: «Звезды видят все» (1955)» «Земля без ночи» (1956) и «Бетатом» (1957); его перу принадлежит также приключенческий роман «Восстание на “Голубой птице”» (1956). С 1961 г. жил в Западной Германии.
Роман «Звезды видят все» был впервые опубликован на русском языке в журн. «Звезда Востока» (№ ю-12,1970). Текст приводится по этой публикации, заимствованной из открытых сетевых источников.
Примечания
1
Да, да, сеньор (исп.).
(обратно)
2
Доброй ночи (исп.).
(обратно)