простил ее.

Когда снег в долине понемногу сошел, оставшись лишь отдельными грязными кучами, Тахир стал каждый день выходить на прогулки. Спешил окрепнуть, чтобы справиться с походом. Евсей подсказал им, как выбраться отсюда. Через два перевала обычным туристическим маршрутом номер четыре (им, кстати, попали к Евсею в ноябре неудачливые молодожены Игорь и Оля. Олю Евсей тогда сумел спасти, в больнице ей грозила ампутация ступней, но тоже обошлось). Попав на Иссык-Куль, они могли на перекладных добраться до Бишкека, а там уже поездами или на самолете куда подальше. Прочь из Азии, из Казахстана, из места, где им был уготован ад. В этом желании они были единодушны.

Уговорить Евсея идти с ними Марине не удалось, хотя очень старалась. Он объяснил отказ просто:

— Мне здесь лучше, чем где бы то ни было.

А потом настал день, когда трое — Тахир, Марина и маленький турист Тимурка пошли прочь из дома Евсея. Евсей не провожал, даже не вышел на порог. Пожал руку Тахиру, буркнул и кивнул Марине, дал Тимурке легкий подзатыльник. Пацан смело стукнул деда кулаком по колену, но тот стерпел молча.

Вид у них был, как у путешествующего семейства очень бедных хиппи. Первой пошла Марина, — раньше старик несколько раз водил ее по этой тропе, показывал и рассказывал, как и по каким приметам держать путь. Тахир слишком набил рюкзак, гордость не позволяла нести меньше, чем жена, теперь терпел и мучился. У Тимурки тоже была своя поклажа, но это не мешало ему забегать вперед, путаться под ногами, осыпать родителей градом вопросов. Как обычно, первый день маршрута в горах должен был стать самым трудным, а дальше уже втянутся, перетерпят и привыкнут. Они знали это, а солнца почти не боялись, — каждый из троицы стал черным от загара не меньше, чем сам Черный Альпинист. И волосы у всех троих были белыми и пушистыми от солнца.