— Конечно, но она еще не работает. Слишком рано.
— Мы можем попытаться, а вдруг?
— Конечно. Вы хотите поехать сейчас?
— Да.
— Я дам Стиву знать.
На улице Том тщательно полирует Bentley.
— Доброе утро, мисс Блум, — говорит он.
Я приветливо машу ему рукой в ответ.
Брайан подвез меня прямо к церкви, и, наверное, удача улыбнулась мне, мужчина привешивал замок на огромную дверь. Я подбегаю к нему, держа люльку в руке.
— Ох, пожалуйста, пожалуйста. Могу ли я войти и коротко помолиться?
Он смотрит сначала на меня, потом на ребенка. Из золотой оправы, на меня смотрят добрые, невинные глаза, не подозревающие, что я погрязла в грехе. Поверит ли он, если я ему расскажу о тайном мире сыновей Эль? Что они делают, чтобы сохранить власть и господство? Даже мне, в холодном утреннем свете, зарождающегося дня, все это напоминает фантастический кошмар или особенно плохой сценарий для фильмов ужасов.
Он любезно улыбается, и открывает дверь.
— Благодарю вас. Спасибо.
— Я буду снаружи. Ступай с Богом, дитя мое.
Внутри очень тихо. Первое, что я делаю, освящаю себя святой водой, а потом иду вперед по старому полу церкви. Через витражи проникает свет, создавая разноцветные великолепные блики по-прежнему мрачному серому камню. Свет льется потоком на массивное распятие умирающего Христа, которое стоит над алтарем. Я чувствую еле уловимый запах цветов и папоротников.
Я стою в немом благоговении, в середине дома Божьего, похожая на заблудшую овцу, которая наконец возвратилась в свое стадо. Я медленно иду в сторону зала, где находится статуя Марии, держащая младенца Иисуса на руках. Я открываю деревянную коробочку и вынимаю четыре свечки, они стоят по фунту каждая, но у меня нет с собой денег, вернусь завтра и оставлю четыре фунта в урне для пожертвований. Зажигаю свечи и ставлю в металлические держатели. Одну — за Джека, одну — за Сораба, одну — за Блейка и одну — за всех маленьких детей.
Языки огня отбрасывают свой теплый свет в темноту, как бы рассекая ее.
Я вспоминаю, как моя бабушка всегда говорила, что боги не живые существа, как люди, которые дали им руки, ноги и лица. Они являются метафорами, придуманным человеческим сознанием, к которому хочется стремиться. Значит, если есть Тьма, созданная Эль, то должна быть и другая метафора Света и Добра. Я буду молиться этому Богу, в каждом храме, мечети, синагоге и церкви, которые найду.
Я опускаюсь на колени, перекрещиваюсь и говорю:
— Дорогой Бог, позаботься о Джеке, пока он находится в разрушенной войной Африке и верни его на родную землю как можно скорее.
Я встаю и ставлю «переноску» с Сорабом перед алтарем и опять становлюсь на колени, на холодный каменный пол.
— Я вверяю тебе моего сына, оберегай его всегда, а... взамен, я обещаю сделать все, что в моих силах для маленьких детей... до своего последнего вздоха. Я обычная женщина. У меня нет особенной родословной, и я не могу существенно изменить мир. Но ничто не вечно, даже их программа действий.
Я склоняю голову и молюсь за исстрадавшуюся душу Блейка, стоя на коленях, на холодном каменном полу.
— Дорогой Бог, это моя самая искренняя и самая страстная молитва, если Блейку суждено гореть в аду вечность, тогда и я должна гореть вместе с ним. Мы — две души, которые никогда больше не должны расставаться.
«Многие из влиятельных людей в Соединенных Штатах
в сфере торговли и производства боятся. Они знают,
что существует сила, организованная, наблюдающая,
связанная со всеми и проникающая всюду,
о которой они могут говорить лишь шёпотом.»
Томас Вудро Вильсон
28-й президент США (1913-1921 гг)
Продолжение следует — «Обнаженный», Банкир миллиардер #2.1