Женщины на ярмарке в день сошествия колесницы
Первая
Послушайте–ка, сестры! Что творится!
Чуть свет, когда еще и птицы спали,
Умылась я в пруду у храма Кали
И поспешила колесницу встретить.
Но жду я битый час,
А колесницы времени все нет.
И грохота колес еще не слышно.
Вторая
Нет ни души. Весь мир как будто вымер.
Что будет с нами? На сердце — тревога.
Третья
Торговый люд притих и озабочен.
Закрыты лавки. Толпы у обочин
Все ждут и ждут,
Когда же наконец
Появится святая колесница.
Первая
Сегодня шествием пройти должны
Все жители страны:
И брахманы–жрецы с учениками,
И махараджа во главе полков,
Наставник, а за ним его питомцы
С божественными книгами в руках,
И матери, несущие младенцев, —
Младенцы выйти в путь должны впервые,
Но почему же не идет никто?
Вторая
Глядите–ка, — молитву шепчет жрец,
В отчаянии голову руками Он обхватил…
Входит саньяси.
Саньяси
О, горе!
Грядет война, пожары вспыхнут вскоре,
Наступит мор. Беда нас ждет, беда!
Земля подпухнет, высохнет вода.
Первая женщина
Беда? О чем ты говоришь, отец?
В храм бога Шивы мы пришли сегодня,
Сегодня праздник, выезд колесницы,
Саньяси
Взгляни! Ведь все богатство — у богатых.
А что в нем проку? Словно плод гнилой…
На ниве нищей созревает голод,
Кубера, бог богатств, и тот голодный.
Корзина драная в руках у Лакшми.
Взгляни! Иссяк поток ее даров,
Лежит земля бесплодная вокруг.
Третья женщина
Саньяси
Вас давят неоплатные долги.
Чем будете расплачиваться? Нечем.
Растратили вы все богатства века, —
И времени недвижна колесница.
Безжизненно лежат в пыли постромки.
Первая женщина
Увы, отец. Я вся дрожу от страха.
Веревка эта схожа
С раздувшеюся, сытою змеей.
Саньяси
Веревка эта тянет колесницу,
Пока в движении — несет свободу,
Недвижная же — превратится в путы.
Вторая женщина
Мне кажется: упрямится веревка
Лишь потому, что мы не чтим ее.
Склонимся ж пред богинею–веревкой.
Первая
Сестра, ведь мы пока что не готовы
К подобному обряду.
Третья
Об этом не было и речи даже, —
Ведь ярмарка — для купли и продажи,
Мы собирались поглядеть жонглеров
И пляски обезьян.
Пойдем скорей, пока еще не поздно,
И подготовим для обряда всё.
Уходят.
Появляются горожане.
Первый горожанин
Глядите–ка, валяются постромки
От колесницы времени. Когда–то
За них держались разные державы.
Теперь же бечева лежит в пыли,
Черным–черна.
Второй
Не лучше ли уйти?
Вот–вот она взовьется, пасть ощерит
И бросится на нас.
Третий
Глядите. Шевельнулась. Я уйду.
Первый
Молчи! Еще накликаешь беду.
Коль оживет она — нам всем конец.
Третий
Нарушатся все связи бытия,
Когда бразды мы выпустим из рук,
Ведь если сами двинутся колеса,
Раздавит время нас.
Первый
Гляди–ка, брат, как брахман побледнел,
Уселся в стороне и шепчет мантры.
Второй
Напрасный труд. Давно прошла пора,
Когда жрецам повиновалось время.
А ведь они и наш открыли век.
Третий
Я видел сам: он взялся за веревку.
Но потянул назад, а не вперед.
Первый
А может, это — древний, верный путь,
Но сбилось время с верного пути.
Второй
И где ты этой мудрости набрался?
Первый
У мудрецов. Они ведь утверждают,
Что время не вперед идет — назад.
Вперед его насильно тащат люди.
Иначе бы оно вернулось вспять
И скрылось в довременной бездне мрака.
Третий
Гляжу я на веревку — жуть берет.
Она — как жила: бьется в ней, дрожит
Горячечный, безумный пульс веков.
Входит саньяси.
Саньяси
Беда, беда!
Я слышу грозный гул.
То в недрах родилось
