человека лесным сторожем, а ты знаешь, что это правительственная служба, и что в конце её он получит пенсию.

– Но он пария-млеч – собака среди собак; пожиратель падали! Какая пенсия может вознаградить за это?

– Про то знает Аллах, а ты ведь слышал, что беда уже случилась. Не будешь же ты трубить про неё всем другим слугам? Устрой скорее шади, и девушка сделает из него мусульманина. Он очень красивый малый. Что удивительного, что после твоих побоев она пошла к нему?..

– Он говорил вам, что натравит на меня своих зверей?..

– Да, мне кажется, он сделает это. Если он колдун, то очень сильный.

Абдул-Гафур подумал ещё немного, но потом бросился в ноги Гисборну и, забыв, что он мусульманин, принялся жалобно причитать:

– Ты – брамин, а я твоя корова. Устрой это дело и спаси мою честь, если её ещё можно спасти.

Гисборн во второй раз пошёл в лес и стал звать Маугли. Ответ послышался с верхних ветвей дерева, и тон его далеко не выражал покорности.

– Говори, – вежливо сказал Гисборн, поднимая голову кверху. – Ещё есть время лишить тебя места и прогнать вместе с твоими волками. Девушка должна на эту ночь вернуться в дом отца. Послезавтра будет шади по мусульманскому закону, и тогда ты можешь взять её к себе. Проводи её к Абдул-Гафуру.

– Я слушаю тебя, – среди ветвей послышался шёпот двух голосов, обсуждавших предложение. – Мы повинуемся… В последний раз.

Спустя год Миллер и Гисборн ехали как-то вместе по лесу, разговаривая о своих делах. Они выехали к скалам около Канийского ручья; Миллер ехал несколько впереди. Под тенью колючего кустарника барахтался голый коричневый ребёнок, и тут же из-за кустов выгладывала голова серого волка. Гисборн едва успел толкнуть ружьё Миллера так, что пуля проскользнула между верхними ветвями.

– Вы с ума сошли? – заорал Миллер. – Смотрите сюда!

– Я вижу, – спокойно отвечал Гисборн. – Мать, наверное, где-нибудь поблизости. Вы взбудоражите всю стаю, клянусь Юпитером.

Ветви раздвинулись, и женщина, без покрывала на лице, бросилась к ребёнку.

– Кто стрелял, сахиб? – крикнула она Гисборну.

– Вот этот сахиб. Он забыл о родственниках твоего мужа.

– Забыл? Да, конечно, это можно забыть, потому что мы, живущие с ними, забываем, что они чужие для всех других. Маугли ловит рыбу ниже у ручья. Может быть, сахиб желает говорить с ним? Ступайте сюда, вы, невежи, выходите из кустов и будьте к услугам сахибов.

Глаза Миллера стали совсем круглыми от изумления. Он покачнулся в седле, так как лошадь метнулась в сторону, и, осадив её, он слез с неё; в это время из джунглей выбежали четыре волка и стали бегать вокруг Гисборна, помахивая хвостами. Мать стояла, кормя грудью ребёнка, и отгоняла их, когда они тёрлись о её голые ноги.

– Вы были совершенно правы относительно Маугли, – сказал Гисборн. – Мне казалось, что я рассказывал вам об этом, но за двенадцать месяцев я так привык к этим молодцам, что эта история совсем выскочила у меня из головы.

– О, не оправдывайтесь, – сказал Миллер. – Это пустяки. Господи Боже мой! «И я творю чудеса, и они совершаются вокруг меня!»