Н. Островского). Раиса Порфирьевна работала на консервной фабрике. Оставаясь на долгие часы в полном одиночестве, Николай Островский создает сначала в памяти и воображении первые эпизоды и образы повести. Все обдуманное до мельчайших подробностей он заносит на бумагу. Жена Рая каждое утро, уходя на работу, оставляет мужу несколько хорошо отточенных карандашей и стопку бумаги.

Все чаще, однако, Островский пишет почти наугад. Глаза слабели, и не всегда можно было разобрать написанное. Да и писать самому становилось все труднее. Тогда Николай с помощью друзей изобретает транспарант — папку с горизонтальными прорезями, соответствующими высоте строк. В этих прорезях карандаш мог двигаться, почти не смещаясь. Но вскоре оказался бессильным и транспарант. Пришлось прибегнуть к помощи родных. Теперь все, кто приезжал, заходил к Островскому или был свободен, переписывали черновики Николая, а вскоре и просто писали под его диктовку — руки отказывались подчиняться воле молодого автора. Но и записать обдуманное за ночь не всегда было возможно: в семье все работали, и днем из взрослых часто никого не было дома… Однажды Ольга Осиповна ввела в комнату синеглазую пышноволосую девушку. Это была соседка Островских по квартире, Галя Алексеева. Ольга Осиповна рассказала ей о трагедии сына, и девушка согласилась в утренние часы приходить и записывать под диктовку автора оставшиеся главы первой части романа. Так Галя Алексеева стала первым из девяти добровольных «секретарей» писателя. Работа пошла быстрее, Николай Островский воспрянул духом.

Теперь труд молодого автора с помощью друзей — П. Н. Новикова, Р. Б. Ляхович, М. Я. Карася — перепечатывается в пяти экземплярах — начинающий писатель научен горьким опытом.

К концу ноября 1931 года первая часть книги была закончена. В руках у Николая Островского — объемистая рукопись. Самый трудный рубеж преодолен, но что будет с рукописью? Увидит ли она свет?.. Один экземпляр рукописи отсылается в Ленинград А. А. Жигиревой, другу Островского, старому партийному работнику, для передачи в Ленинградское отделение издательства «Молодая гвардия»; второй взял старый большевик, один из самых преданных друзей Островского, Иннокентий Павлович Феденев. Он понесет рукопись в книжное московское издательство «Молодая гвардия». Третий экземпляр отослан П. Н. Новикову в Харьков для издательства «Молодой большевик».

Теперь вся жизнь Островского превратилась в ожидание… Но все три издательства хранили молчание. Однажды пришел смущенный и расстроенный Иннокентий Павлович Феденев:

— Рецензент издательства считает, что ты со своей задачей не справился, что выведенные тобой типы «нереальны». Я с таким верхоглядским выводом не согласен. Пойду ко второму рецензенту: это писатель Марк Колосов, заместитель ответственного редактора журнала «Молодая гвардия» Анны Караваевой.

Он пошел и положил на редакторский стол рукопись молодого друга; было начало февраля 1932 года. Марк Колосов принял рукопись, прочел и позвонил Анне Караваевой… Рукопись прочитана ответственным редактором и всей редколлегией. Вынесено единое решение: повесть (так поначалу назвал автор свой труд) следует напечатать в апрельском номере журнала, несмотря на то, что над ней еще нужно поработать…

Однако И. П. Феденев не успокаивается. Он идет к А. А. Караваевой и рассказывает ей о необычной и трудной жизни молодого друга и еще более необычной истории написания романа «Как закалялась сталь».

Анна Караваева вспоминает о том далеком незабываемом времени: «По словам Иннокентия Павловича, эта рукопись, не рукотворно написана, а продиктована фраза за фразой, страница за страницей…».

Живо заинтересовавшись новым автором, Анна Караваева решает лично познакомиться с ним. Четвертый номер журнала был уже в наборе, когда в ветреный прохладный день второго апреля 1932 года Анна Александровна появилась в комнате в Мертвом переулке.

В своей книге «Свет вчерашний» Анна Александровна вспоминает, что поначалу Николай Островский ей показался таким слабым, беспомощным, изнуренным болезнью, что у нее даже появилось желание уйти, не донимать беседой больного человека. Однако первое впечатление мгновенно рассеялось, как только два писателя заговорили о литературе, о романе «Как закалялась сталь», о Павле Корчагине, о планах Николая Островского на будущее. «Минуты и часы летели незаметно… Я уже совершенно забыла, что нахожусь в комнате безнадежно больного человека… Передо мною был сильный человек, волевой, закаленный… Как сейчас слышу этот голос, напоенный счастьем и гордостью: „Вот я опять в строю! Это же самое главное! Я опять в строю“».

Так, «к штыку приравняв перо», Николай Островский возвращался в ряды строителей новой жизни. Очень скоро молодые читатели назовут писателя Островского своим другом и учителем и как почетного комсомольца вернут его в свои ряды.

8 мая 1932 года Н. Островский получил апрельские номера журнала «Молодая гвардия». На обложке журнала вместе с именами известных писателей и поэтов: М. Светлова, А. Безыменского, В. Гусева, Вилли Бределя, А. В. Луначарского стояло имя «Н. А. Островский».

С тех пор, с весны 1932 года, Анна Караваева и редколлегия «Молодой гвардии» стали верными друзьями, литературными шефами молодого писателя. Все написанное и прошедшее авторскую правку Островский отсылал А. Караваевой, и та, отложив свои писательские и редакторские дела, читала, правила, советовала…

Получив книжные экземпляры первой части романа, Николай Островский, вдохновленный творческой удачей, страстно и увлеченно работает над второй частью книги. Уже в июне 1933 года автор отправил А. Караваевой три последние главы второй части романа для прочтения и критики. По обыкновению, без задержек и проволочек, вторая книга «Как закалялась сталь» печатается в «Молодой гвардии» с первого по седьмой номер за 1934 год. Почти одновременно, летом того же 1934 года вторая часть романа выходит отдельной книгой.

Титаническая борьба писателя за возвращение в строй, за право быть полезным родине закончилась победой Николая Островского. С полным основанием он мог сказать родным, близким, коллегам по литературному труду: «Сделал все, что мог».

«Я счастливый парень…»

— Я счастливый парень — дожить до такого времени, когда некогда дыхнуть, когда каждая минута дорога. Знать, что все прошлое вернулось — борьба, труд, участие в стройке, радость победы, горечь поражений. Разве это не счастье? — восклицал Николай Островский в одном из писем к друзьям весной 1935 года, самого счастливого года его короткой героической жизни.