Мессиории

Часть 1: Эллинлив

Глава 1: «Иллюзия реальности»

«Часто бывает, я терзаюсь тяжкими сомнениями, будто бы выдуманный мной мир более реален, нежели тот, который называется явью»

Полумрак. Комната освещается светом монитора. На стенах висят различные ножи, кинжалы, сабли и другое холодное оружие. Такой мрачный интерьер разбавляют, и в то же время дополняют, готические картины, на которых изображены полуголые девушки и зловещие чудовища. Слева, возле просторного окна, стоит старый шкаф, полностью заставленный книгами на мистическую тематику.

На мягком и просторном диване сидит девушка. Она маленькая, хрупкая и небольшого роста. У нее милое лицо и большие серые глаза. А ее тело стройное и изящное. В этой темноте ее кожа приобретает совершенную бледность.

Девушка спокойно дышит и внимательно рассматривает картины на стенах. Некоторые из этих картин она нарисовала сама. Но это было давно и теперь ей не верится, что эти произведения искусства труды ее собственных рук.

Девушка едва заметно улыбнулась и прикоснулась рукой к своим русым прямым волосам, слегка накручивая на палец маленький локон. В это мгновение на пороге комнаты возник высокий мужской силуэт. Он сделал шаг и вышел на свет. Парень славянской внешности, приблизительно тридцатилетнего возраста, одет в черную футболку с изображением черепа и в черные джинсы. Пряжка его ремня, в виде головы дракона, заблестела под лучами искусственного света. В правой руке он держит бутылку темного не фильтрованного пива, а в левой - чашку ароматного арабского кофе. Он протянул девушке кофе, с ласковой улыбкой на лице. Его глаза не скрыто изучают тепло и любовь по отношению к этой особе. Он любит ее. Любит бережно и нежно, как что-то светлое и что-то невероятно прекрасное в его жизни.

Девушка поднялась с дивана и взяла чашку в руки. Сладкий запах напитка наполнил теплом ее душу, и она вдохнула его аромат еще глубже.

Парень смотрит ей в глаза, но вскоре он отвел взгляд в сторону. При этом он умудрился тихо и незаметно вдохнуть. Теперь она поняла, что разговор будет серьезным и важным.

Она продолжает молчать, не сводя с него взгляда. Она замерла, с чашкой в руках, и терпеливо ждет, когда он соберется с мыслями и начнет говорить. Легкая дрожь покатилась по ее телу. Она уже догадывается, о чем он хочет сказать ей. Она все понимает и хочет, чтобы он был счастлив. И все же,… это тяжело.

- Я уезжаю, - наконец-то произнес он негромким и слегка хриплым голосом, не гладя девушке в глаза.

В тот же миг ее сердце отозвалось болью. Они знакомы много лет, и он всегда был рядом. Но, не смотря на это, она должна смириться с его решением. Она должна отпустить его… Это его мечта. И это сделает его счастливым.

От переизбытка чувств она слегка прикусила нижнюю губу и сильнее сжала чашку в своих руках. Ураган эмоций разрывает ее душу, но она продолжала молчать. И тогда он посмотрел ей в глаза.

- И я не вернусь, - прошептал он, и сразу же начал говорить дальше, словно пытается оправдаться. - Я посвятил этому более пятнадцати лет своей жизни. И теперь я у цели. Я бы хотел, чтобы ты была рядом. Но я знаю, ты хочешь для себя другой судьбы.

Девушка спокойно опустила взгляд и медленно отошла в сторону, сделав глубокий вдох.

- Ты уверен в своем решении? - огорченно спросила она.

В этот момент ее сердце бешено колотится. Ее разрывает сильное желание сказать ему, как одиноко ей будет без него. И какой бы сильной она не казалась, только рядом с ним она может быть слабой и беззащитной. И как много для нее это значит. Ведь в ее непростой жизни он один такой незаменимый человек. Но она продолжает молчать, мысленно переубеждая себя ничего подобного не говорить.

- Прости, - совсем тихо уронил он, говоря тем самым, что решение он уже принял и не изменит его.

- Что ж, - более оживленно проронила она и, повернувшись к нему лицом, мило улыбнулась. - Я за тебя очень рада. Я уверена, что у тебя все будет хорошо. И я надеюсь, что когда-то мы с тобой еще увидимся.

Парень с грустью отвел взгляд.

- Нет, родная, мы никогда больше не увидимся.

Шесть месяцев спустя

Этот год был смехотворно трагичным, а эта осень по-настоящему прекрасной. По крайней мере, для нее.

Воздух прохладный и свежий, пробирается в каждую клетку ее тела и наполняет его чувством умиления. Дует легкий и почти неощутимый ветер, срывая с деревьев золотую листву. Она кружится в спокойном вальсе, и ложится под ноги проходящих мимо жителей мегаполиса. В этом году природа окрасила деревья действительно яркими и насыщенными красками всех цветов этой поры года.

"Какая глубокая осень. Благодать роскоши матери природы. Дышу, и впервые за долгое время, чувствую, что я живая", - подумала Энни, неосознанно вспоминая, как год назад, такой же осенью, подошли к концу ее долгие отношения с ее любимым человеком. Как же сильно она любила его. И, быть может, любит до сих пор. Эти чувства все еще живут в ней, и беспощадно догрызают и без того разбитое сердце. Так много боли. За всю ее жизнь ей никогда ранее не приходилось чувствовать такую невыносимую и жгучую душевную боль. Правду говорят, что самую большую боль может причинить только тот человек, который дороже всего на свете. И Энни знает это не понаслышке.

Такая боль пожирает человека изнутри. И в итоге не оставляет ничего кроме пустоты. Но в жизни Энни и без того было много несчастий, а посему она научилась быть по-настоящему сильной. И теперь она полностью уверена, что в этом огромном мире нет ничего, что смогло бы «сбить ее с ног». Она чувствует, что «очерствела». Но абсолютно никто, ни один человек в мире, не поймет этого, глядя на нее. На ее лице все такая же милая улыбка, а глаза все так же сверкают радостью.

Когда душевная боль столь невыносима, человеку приходится каждый день убеждать себя в том, что нужно жить дальше. В таком состоянии, просыпаясь утром и открывая глаза, только невероятно сильный духом человек может заставить себя улыбаться. И со временем это входит в привычку. А затем приходит миг, когда человек начинает неосознанно носить эту лживую маску каждую минуту своей жизни. И так изо дня в день. A затем он останавливается и вдруг осознает, что в мире больше не осталось ни одного человека, который бы знал его истинного. Но странным образом его это уже совершенно не волнует. Наоборот,