опыты над животными — печальная необходимость.

Тони нашла записную книжку Майкла. Не успела она ее открыть, как ее внимание привлекла голубая вспышка на улице. Она выглянула в окно и увидела серый седан с полицейской мигалкой на крыше. Тони ждала полицию. В соответствии со схемой быстрого реагирования, которую она разработала, охранники Кремля позвонили в штаб-квартиру местной полиции в Инверберне и сообщили о чрезвычайном происшествии. Теперь полиция прибыла, чтобы выяснить, каковы реальные размеры катастрофы. Тони надеялась, что приедет суперинтендент Джим Кинкейд, отвечавший за инциденты химического, биологического, радиационного и ядерного характера.

Еще два года назад Тони сама служила в полиции. Она была «золотой девочкой» — ее быстро продвигали по службе, похвалялись ею перед средствами массовой информации и прочили будущность первой в Шотландии женщины — начальника полиции графства. Потом она разошлась во взглядах со своим шефом по поводу расизма в полиции. Слух о конфликте просочился в газету. Тони не стала отказываться от своих убеждений, и ее «ушли» в отставку.

В то время она жила в гражданском браке с детективом Фрэнком Хакеттом. Они были вместе восемь лет, хоть и не оформляли своих отношений официально. Когда Тони впала в немилость, он ее бросил, и ей было больно до сих пор.

Тони вышла из дома и попросила себя продезинфицировать. Затем сняла шлем, чтобы поговорить с суперинтендентом. Однако в «вольво» сидел не Джим, а ее бывший любовник — суперинтендент Фрэнк Хакетт. Сердце у нее упало. Несмотря на то, что Фрэнк сам ее бросил, он всегда вел себя так, будто потерпевшей стороной был он.

Хакетт вышел из машины:

— Что здесь происходит?

— Сотрудник лаборатории, вероятно, подцепил вирус. Мы только что увезли его в специальном герметическом фургоне. Где Джим Кинкейд?

— Отдыхает в Португалии.

Жаль, подумала Тони. Кинкейд разбирается в биобезопасности, а Фрэнк — нет.

Словно прочитав ее мысли, Фрэнк сказал:

— Не волнуйся, у меня есть утвержденные правила.

У него была стопка ксерокопий толщиной сантиметра в три — схема, которую Тони разработала вместе с Кинкейдом.

— Мне не нравится эта схема. Согласно ей, за обработку места преступления отвечают гражданские лица. И все же как ваш сотрудник подцепил вирус?

— В этом должен разобраться местный отдел здравоохранения, — уклончиво ответила Тони.

— Здесь были какие-нибудь животные, когда ты приехала?

Тони замялась. Для Фрэнка, хорошего детектива, который всегда держал ухо востро, этого было достаточно.

— Значит, животное выбралось из лаборатории и заразило сотрудника, на котором не было скафандра?

Тони не успела ответить, потому что из ее шлема донеслось треньканье.

— Извини, мне звонят, — сказала она, вытащила из шлема наушники и надела.

Звонила доктор Соломонс:

— Майкл умер, Тони.

Тони закрыла глаза:

— Ох, Рут, как мне жаль.

— Я почти уверена, что это Мадоба-2. У вас есть предположения, как это могло произойти?

— Похоже, его волновала жестокость по отношению к животным, — ответила Тони. — Рут, здесь полиция. Поговорим позже.

— Хорошо.

Связь прекратилась, и Тони сняла наушники.

— Значит, он умер, — сказал Фрэнк.

— Его звали Майкл Росс, он, видимо, подхватил вирус, который называется Мадоба-2.

— Что это было за животное?

Повинуясь минутному побуждению, Тони решила поставить Фрэнку небольшую ловушку и ответила:

— Хомяк по кличке Пушок.

— Кто-нибудь еще мог заразиться?

— Майкл жил один. Те, кто приходил к нему до того, как он заболел, были в безопасности, если не вступали с ним в близкий контакт, например пользовались с ним одним шприцем. Те же, кто мог прийти, когда проявились симптомы, наверняка вызвали бы врача. Так что вероятность того, что он никого не заразил, высока.

Фрэнк зашел с другой стороны:

— Слышал, как ты сказала, что его волновала жестокость по отношению к животным. Откуда ты знаешь?

— Просмотрела личные бумаги.

— Это работа полиции.

— Согласна, но ты не можешь войти в дом.

— Я могу надеть скафандр.

— Сначала ты должен пройти курс техники биобезопасности.

— Тогда вынеси его личные бумаги сюда.

— Я могу поручить моему сотруднику послать их тебе по факсу. К тому же мы можем загрузить на ваш компьютер все содержимое его жесткого диска.

— Мне нужны оригиналы! Что вы там утаиваете?

— Ничего, уверяю тебя. Но все в доме должно быть обеззаражено либо дезинфицирующим составом, либо паром под высоким давлением. И то и другое разрушает бумагу и может основательно повредить компьютер.

— Я собираюсь добиться изменения этих правил. Интересно, знает ли начальник полиции, как Кинкейд все устроил, чтобы тебе все сходило с рук.

Тони смертельно надоело считаться с чувствами бывшего оскорбленного любовника.

— Ты, может, и прав, но таковы правила. Не могли бы мы постараться забыть о прошлом и работать одной командой?

— В твоем понимании работать одной командой — плясать под твою дудку.

Она рассмеялась:

— Верно подмечено. Что, по-твоему, мы должны делать дальше?

— Я сообщу в отдел здравоохранения. Тем временем мы должны связаться со всеми, кто мог встречаться с Майклом Россом. Посажу двух детективов прозванивать все номера из его телефонной книжки. А тебе предлагаю допросить всех сотрудников Кремля.

— Хорошо.

Тони колебалась — ей надо было кое о чем попросить Фрэнка. Его лучшим другом был Карл Осборн, тележурналист, который ставил сенсации выше правды.

— В протоколе есть пункт о том, что нельзя делать никаких заявлений для прессы, пока текст заявлений не согласован основными заинтересованными сторонами, включая полицию, отдел здравоохранения и компанию.

Фрэнк ухмыльнулся:

— Боишься бульварных статеек о хомячках-убийцах, рыщущих на воле.

— За тобой должок, Фрэнк. Надеюсь, ты помнишь.

Он помрачнел.

— А я тебе должен?

— Фермера Джонни Кирка ты помнишь.

Кирк был крупным наркодельцом. Фермы он в жизни не видел, а прозвище получил за то, что носил резиновые сапоги огромного размера, чтобы меньше болели мозоли. Фрэнк довел дело Кирка до суда. Когда шел процесс, Тони случайно наткнулась на факты, которые могли помочь защите. Она сказала об этом Фрэнку, но тот не сообщил о них суду. Джонни был виновен, и Фрэнк добился приговора, но, выплыви правда наружу, карьере Фрэнка пришел бы конец.

— И теперь ты угрожаешь оглаской? — зло спросил он.

— Нет. Просто напоминаю о том, что в свое время, когда тебе было нужно, чтобы я кое о чем умолчала, я так и сделала.

— Мы все время от времени