уже ласково. — Я вам трешницу дам, только расскажите, в чем тут секрет.

— Да ни в чем, дяденька. Просто глотаем — и все тут.

Посмотрел я на них — рожи серьезные, даже сострадательные, а глаза — н-ну, бедовые!

— Сыты, архаровцы?

— У, как сыты, дяденька! Спасибо!

И тут я захохотал.

Представляете? Блещущий летний день во всей своей красе, ветер с реки, одуванчиковый луг и на нем — мы втроем катаемся в приступе неудержимого хохота…

С тех пор я не могу равнодушно видеть крутые яички. Я вспоминаю и мальчишек, и этот день, и луг… И мне хочется смеяться так же неудержимо и весело.

Вот, мой милый. Не всегда грустны воспоминания стариков о прошедшей молодости, как это принято считать.

Демьян Данилыч откинулся на спину, закрыл глаза и стал меланхолично кидать камешки, падавшие в море с тихим бульканьем.

Над нами горело белое южное солнце.