- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Александр Беляев ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВЕЗУВИЙ
(Из заграничных впечатлений)
— Stazione Pompei… Не успели мы выйти из вагона, как были окружены целой толпой «гидов», галдящих на итало-французском жаргоне, размахивающих руками, горячо что-то доказывающих нам. Белки и зубы сверкают на коричневых лицах, глаза горят, мелькают руки и шапки… Точно неожиданно мы попали в толпу злейших врагов, угрожающие крики которых каждое мгновение могут перейти в рукопашную… Это продолжалось несколько минут. Мы пробовали объясняться, сердиться, наконец, силой хотели пробиться сквозь толпу, но не могли. Решили покорно отдаться в руки победителей: стали в скромных позах и сделали вид, что мы согласны на все… Победителям оставалось лишь объяснить свои требования, и во вражеском лагере наступила относительная тишина. Итальянец с орлиным носом и черными седеющими усами подошел к нам вплотную и строго сказал нам на ломаном французском языке: — Вы пойдете на Везувий! Мы безропотно выразили согласие. Эта покорность настолько расположила в нашу пользу вражеский лагерь, что нам позволили выйти из толпы. Конвоируемые, мы отправились по дороге. — Восемьдесят лир! — заявил нам старик. — Нет, — ответили мы решительно. Опять взрыв криков. — Шестьдесят! — в самое ухо кричал нам итальянец с орлиным носом. — Нет! — также в самое ухо кричал я ему. — Сколько? — Двадцать! Итальянец сделал такое лицо, будто я смертельно его оскорбил, и злобно крикнул мне в ухо: — Сорок пять! — Нет! Крик все усиливался. Круг опять смыкался. И уже, казалось, вопрос идет не о поездке на Везувий, а о нашем освобождении из плена. Неожиданно судьба сжалилась над нами: показались новые туристы, которые и сделались предметом нападения итальянцев. Около нас осталось человека четыре. Мы вздохнули свободно. На наше счастье к нам на помощь подошел какой-то представительный, хорошо одетый джентльмен, видимо, человек бывалый. Он очень участливо отнесся к нам, выторговал нам еще пятерку, порадовал нас, что «это очень дешево», разрешил наши колебания относительно уплаты денег вперед — здесь уж такой порядок. Закончив все переговоры, наш спаситель любезно раскланялся и ушел. Итак, за 40 франков нас должны были доставить на Везувий. Полпути езды в экипаже, затем нам будут поданы «petites chevaux». «Очевидно, горная порода лошадей», — подумали мы. На лошадях мы доедем до самой вершины. А там «два шага до кратера» — пешком. Все путешествие туда и обратно должно занять не более трех часов, и мы поспеем к девятичасовому вечернему поезду, идущему в Неаполь. Мы с нетерпением ожидали экипаж, глядя на дымящую вершину Везувия. Наконец была подана маленькая повозка, запряженная в одиночку. Наш проводник забрался на козлы, и мы тронулись в путь по небольшой улице, идущей от станции. Завернув за угол, мы встретили нашего любезного незнакомца. Каково было наше удивление, когда мы увидали, что у него вместо изящного котелка был на голове такой же картуз с надписью на околыше, как у нашего проводника. — Однако, ловкачи, — заметил, смеясь, товарищ. Так вот откуда эта забота о нас. А впрочем… почему бы и ему не быть добрым человеком? В самом деле заплатили ведь недорого! Миниатюрный экипаж сильно качало в стороны. Мы въехали в узкую итальянскую уличку. Частая сеть веревок, протянутых между домами из окна в окно, как паутиной окутала всю улицу, на веревках сушилось разноцветное тряпье. На улице, выстланной широкими каменными плитами, у своих домов итальянки занимались домашними работами: мыли, шили, расчесывали друг другу волосы. Полуголые загорелые ребятишки наполняли улицу звонкими голосами, бежали вслед за экипажем, выпрашивая «чинтезимы», цеплялись за экипаж и отваливались только при резком щелканье бича нашего кучера. Целые кучи ребят валялись в пыли с черными от грязи руками. Мы вздохнули свободнее, когда выехали за город. С горы веяло ароматным чистым воздухом. Дорога начала подниматься вверх. Вместо камня под колесами затрещала лава. — В шесть аршин толщины одна лава! — объяснял нам проводник. Потянулись виноградники. Лозы дали свежие побеги. На виноградниках кипели работы: подвязывали стволы к деревянным палкам, подчищали, срезали. Мы подъехали к какому-то домику, стоящему при дороге. Кучер остановил лошадь, проводник соскочил с козел. — Пожалуйте слезать! — Зачем слезать? — одновременно спросили мы. — Приехали. Дальше на «petites chevaux»! — Да ведь мы не проехали и четверти пути! — Дальше в экипаже нельзя. Делать нечего, вылезаем из экипажа. — Где же ваша «petites chevaux»? — Вот они! Мы обернулись и увидели двух маленьких, понуро стоящих ослов. — Но какие же это «petites chevaux»? — с отчаянием воскликнули мы. — Ведь это же обыкновенные ослы! — У нас их так зовут! — невозмутимо ответил проводник. — Да и чем не «chevaux»? Что только длинные уши, так это же ничему не мешает! — Но ведь они будут медленно везти? — Конечно, это только «petites chevaux»! Мы же так и называем. А если хотите настоящие «chevaux» — у нас есть и такие, только это будет стоить на каждую лошадь лишних по пяти лир. Сторговались. Пока запрягали настоящих «chevaux», проводник пригласил нас в комнату. Там нас ожидала хозяйка. Не успели мы войти, как она раскупорила бутылку вина и налила в стаканы. — Lacrima Christi! Отказаться было нельзя. Это гостеприимство обошлось нам еще в четыре лиры. Перед выходом из дома нам загородил дорогу мальчишка лет восьми, красавец с громадными черными глазами. Он совал нам в руки какие-то два прутика и что-то говорил. — Это мой, — похвастался проводник, с гордостью указывая на мальчишку. — Хлысты купить надо, лошадь подгонять, чтобы скорей бежала! Сын, поощренный отцом, усиленно предлагал нам прутики. Отец недаром гордился им. Это будет достойный преемник! Прутики взяли. Еще одна лира, которую отец с жадностью вырвал из рук ребенка. У крыльца нас ждал кучер, привезший нас, и просил «на макароны». Это начинало нас раздражать. — Дадим ему пятьдесят чинтезимов! — сказал товарищ и протянул монету. Кучер поблагодарил и стал просить у меня; получил и, хитро улыбаясь, исчез в воротах белого домика. Ну, кажется, все… Скорее бы на лошадей и в путь. Опять с многозначительной миной подходит проводник, и мы уже чувствуем, что это не к добру. — Ну что еще? — Вы сторговали двух лошадей? — Нуда. — А как же проводник? — Что проводник? — На чем же он поедет? — На лошади, конечно! — На третьей? — Хоть на четвертой! — Так за нее же надо
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »