его было серьезным и неподдельно печальным.

Он бросил на стул шляпу, молча подошел к Джейн, положил ей руки на плечи и на несколько секунд прильнул лбом к ее лбу. Потом отошел и сел на тахту.

— Ты очень устал, Майкл? У тебя очень усталый вид. Или ты чем-то расстроен?

— Устал, кивнул он. — Ничего, Дженни. Это скоро пройдет.

Мне не хотелось отключаться от седьмой камеры и в то же время интересно было узнать, что происходит в третьей, у Кэт. Судя по жестам, разговор там велся уже в тонах, весьма повышенных.

— Мистер Кэпл, — спросил я, — почему вы проводите эти эксперименты одновременно? Ведь это по существу десять экспериментов, а не один. Мне кажется, такая методика резко ограничивает возможности наблюдения. И потом… Простите мою непонятливость, но я по-прежнему не могу взять в толк… Вам нужны естественные реакции, это ясно… Все эти девушки любят этих мужчин. Каждая, разумеется, в меру своих душевных способностей. Может быть, это их мужья или женихи, может быть, возлюбленные… Предположим. Но не станете же вы уверять меня, что вы договорились со всеми этими мужчинами, что сегодня, в один и тот же час, все они уйдут от своих подруг, объявив об окончательном разрыве?..

— Нет, я не стану уверять вас в этом, — рассмеялся Кэпл. — Если бы мы были такими злодеями, я бы старался скрыть это. Но начнем с вашего первого вопроса. Я, кажется, уже упоминал, что серьезное наблюдение мы ведем позднее, по фильмам, каждый из которых изучается в отдельности. Почему же все-таки десять экспериментов сразу?.. Гм… Видно, придется открыть вам тайну, которую я приберегал к концу. Перед вами не женщины. Это куклы. По заказу нашего института их подготовляет фирма «Дженерал роботс». Каждая кукла, как видите, весьма индивидуализирована, но на первых этапах технологического процесса допустима предварительная обработка сырья сразу для целой серии. Но небольшой — для десяти штук. Иначе эти куклы обходились бы еще дороже, а «Дженерал роботс» и так дерет с нас дикие цены. К тому же — за продукцию крайне недолговечную. Фирма пока что дает гарантию полной естественности поведения всего лишь на два часа. Потом происходят какие-то реакции… Разладка, маразм, энтропия, черт знает что. Вот почему мы вынуждены использовать весь подопытный материал сразу же, одновременно.

Я слушал Кэпла, смотрел на экраны, верил и не верил. Неужели это куклы? Живые куклы?!

С месяц назад я читал о чем-то подобном в одном из американских журналов, но счел это тогда обычной сенсацией, рожденной не столько в лабораториях «Дженерал роботс корпорейшн», сколько в рекламном отделе этой фирмы.

— Полагаю, — донесся до меня голос Кэпла, — что я ответил таким образом и на второй ваш вопрос. Ни одной женской судьбы мы, как видите, не разбиваем.

— Разрешая одни недоумения, вы ввергаете меня в новые, мистер Кэпл. Если это куклы, — что могут они чувствовать по отношению к этим мужчинам, которых и видят-то впервые?

— Ну, это уже вопрос техники. Это обусловлено заказом нашего института, а как добиваются этого сотрудники «Дженерал роботс», — я, право, не знаю. Я ведь не биолог и не кибернетик. Знаю только, что они делали большие, многочасовые фильмы о каждом из этих мужчин. Видимо, как-то вводили эти фильмы в систему основных образов при программировании кукол. Производственные секреты фирмы меня не касаются. Мне важно то, что в момент оживления каждая кукла уже ждала своего избранника, ждала именно этого человека, полагая, что только накануне рассталась с ним.

Я понимал, что Кэпл не обманывает меня. И все же в сознании не укладывалась мысль, что эти славные девушки — всего лишь «подопытный материал». Куклы, лишь ненадолго оживленные. Однодневки, которым осталось не больше часу…

— А мужчины? — спросил я. — Это сотрудники вашего института?

— М-м… В известной мере — да. Это актеры, по тем или иным причинам не имеющие в этом сезоне ангажемента… Так что… Да, это наши временные сотрудники.

Я оценил изящество, с каким профессор Кэпл обошелся без слова «безработные».

Теперь методика эксперимента стала мне ясна до конца. Не скажу, чтобы настроение мое от этого улучшилось. Я протянул руку к телевизору и стал нажимать одну клавишу за другой.

— Это — потому, что я мулатка? — спрашивала, вытирая платочком слезы, Маргарет. — Да, Томми, потому? А она белая? Она лучше меня?

— Кто «она»? Что ты выдумываешь?

— А почему ты решил меня бросить? Помнишь, Томми, ты говорил, что тебе все равно, какая у человека кожа… Ты говорил, что тебе даже нравится, что я такая…

…Сузившимися от злобы глазами Кэтрин смотрела на мальчишку, по лицу которого блуждала неуверенная улыбка.

— Нет уж, дорогой мой, теперь ты не отделаешься шуточками. Тебе было легко дружить со мной, и ты думал, что так же легко тебе будет оставить меня? Думал, что у меня на сердце одни только песенки? Не-ет, сегодня тебе придется говорить со мной серьезно, если ты не хочешь, чтобы я выцарапала твои наглые глаза. Мерзавец! Рифмоплет, бездарь, шут гороховый…

…Джулиан стояла у двери, широко раскинув руки.

— Никуда я не пущу тебя, Эрли. Прежде всего ты должен меня поцеловать. Ну, почему ты боишься поцеловать меня? Ты сам знаешь, что тогда уже не захочешь уходить. Правда ведь? И я знаю, что тебе хорошо со мной. Так зачем же ты хочешь меня оставить?..

…Джейн и Майкл сидели на тахте, держа друг друга за руки. Они разговаривали тихо, почти ласково, но лицо девушки дышало таким страданием, что, глядя на него, невозможно было оставаться спокойным.

— А как же я, Майкл? Что же будет со мной?

— Дженни, милая, что я могу тебе ответить?

— Не знаю. Только мне без тебя не жить. Нет, ты не думай, я не собираюсь травиться. Просто я знаю, что не смогу жить…

Голос Кэпла отвлек меня, и я увидел, что на экране его телевизора тоже седьмая камера.

— Вы слышите, Фрэнк? В чем там дело? По-моему, этот Майкл однажды уже наговорил лишнего.

— Нет, Эзра, то был Дэви, он уже не работает у нас. А Майкл — что ж… Он хороший актер. Трагик. Но за рамки задания, как видите, не выходит. Тут дело не в нем, а в ней.

…Майкл взял обе руки Дженни в одну, а освободившейся рукой прикрыл себе глаза. Я понял его: трудно было видеть ее взгляд.

— Не печалься так, Дженни, — сказал он. — Ни один человек не знает, что случится с ним завтра. Или даже через час.

Со мной уже ничего не случится. Меня просто не будет. С теми, кого нет, ничего не случается. Майкл, милый, неужели я схожу с ума? Дело не только в будущем, прошлое я, кажется, тоже теряю. Я ничего не могу вспомнить! Ничего, кроме тебя! Кем я была, пока ты не полюбил меня,