- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »
Татьяна Михеева Две дороги — один путь
Вольные Бродяги Заколдованного леса
— 1 —
Елизавета Петушкова мыла окно, напевая под нос незатейливую мелодию из какого-то мультфильма, а слова на ходу сочиняла сама. «Что вижу, то пою». Недаром язвительный дядюшка зовет ее акыном.Совсем скоро будет лето,
А пока ещё апре-ель,
Трава зеленая уже-е
И одуванчики везде-е…
— 2 —
Все друзья звали Елизавету Петушкову Петькой, и это сильно сердило её дедушку. — Разве я виновата, что у меня фамилия такая? — обижалась на деда Петька. — Петя, Петя, Петушок, маслена головушка… — Ну, Лизок, у меня такая же фамилия, однако и речи быть не может, чтобы мои друзья дразнились… — Тебе повезло больше, — парировала Петька. — У неё вообще не друзья, а охламоны, — сказать такое может, конечно же, только дядюшка Иван. — На себя посмотри, — огрызалась Петька. — И вообще это моё дело, как меня зовут! — Действительно, — вставлял папа. — Оставьте её в покое, пусть как хочет, так и называется. Петька озирала всех победным взглядом. — Но позвольте, — и дедушка снимал очки в роговой оправе, — Петя — это мужское имя. Пётр — с древнегреческого переводится как скала, утёс, каменная глыба. Лизок, что общего у тебя и глыбы? — Фамилия, — мрачно заявляла Петька. А Ирина неизменно ехидничала: — Это папа виноват: слишком мальчика хотел. Вот вам и пожалуйста — ни то ни сё. После этого Петька бросала на сестру полный презрения взгляд и уходила к себе в комнату, громко хлопнув дверью. — Зачем ты так, — укоризненно говорила мама. — Да ну её, пошутить нельзя. Психует по каждому поводу. — Возраст такой, — философски отвечал папа и шёл готовить примирительный кофе. Впрочем, Петька не обижалась на сестру. Это она так, для профилактики. И вообще жила со всеми домашними относительно мирно. Домашних было много. Во-первых, мама с папой и две Петькиных сестры: старшая Ирина, мечтающая поскорее выйти замуж и уехать из «этого зоопарка» («курятника», — невозмутимо поправлял Иван; «петушатника», — хихикала Петька), и младшая, семилетняя Галинка. Ещё в большой петушковской квартире в узком «кабинетике», где всегда было сумеречно от столетнего тополя, который рос под окном, жил папин папа, Петькин дедушка. Дедушка был ещё не очень старый, но очень седой, высокий и сутулый. Он носил старинные очки в роговой оправе и смеялся дробным заразительным смехом. Дедушка часто рассказывал Петьке разные истории из своей жизни и про маленького папу и, кажется, любил её больше других. — Видишь ли, Лизок, в тебе особенно видна петушковская порода. Это хорошо. Право, это очень хорошо, даже замечательно! Ещё с ними жила мамина мама. Подвижная, невысокая, везде успевающая и всезнающая. Раньше она жила в большом южном городе и служила в театре ведущей актрисой, а потом преподавала в театральном училище. В конце концов бабушке «надоела суета сует», и она приехала в этот маленький городок, к своей единственной дочери. Но бабушка до сих пор осталась такой — ведущей. У неё была модная стрижка, громкий голос, в ушах крупные сапфировые серьги (подарок страстного поклонника). Ещё она курила трубку, и за это во дворе её прозвали Капитаншей. С мамой они, как подружки, часто секретничали, сидя на кухне. Мужчины и дети в такие часы на кухню не допускались. В последнее время к ним присоединилась Ирина. Петька независимо пожимала плечами и уходила в детскую играть с Галкой. Правда, чаще всего они устраивали такую кутерьму, что юный дядюшка, папин брат, выскакивал из своей комнаты и, скрежеща зубами, просил удалиться из дома тех, кто тихо играть не умеет. Дядюшка Иван был громадного роста, широк в плечах- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »