Пожар?
Риколетти кивнул.
— Вся её семья погибла. Отец и обе сестры. Её отец был учителем музыки, а Паола пела на сцене. И как пела, мистер Холмс!.. Точно ангел на небесах. Да и собой была хороша, словно ангел.
— Она потеряла голос?
— Ей даже говорить на ходу нелегко, задыхается. Иногда, правда, тихонечко споёт для меня, дома… Но тяжело напоминать себе, чего лишился. Зато говорит на все голоса, в нашем деле это бесценно.
Риколетти на мгновение умолк, потом прочистил горло и произнёс:
— Мистер Холмс, вы, возможно, и правы. Я обманываю людей. Но не Паола. Если хотите разоблачить мошенника — обвиняйте меня, а её, ради всего святого, не трогайте.
— Мистер Келли, — начал я, подумав, — или Риколетти, как пожелаете. Я не стану вас ни в чём обвинять. Но даю вам две недели, чтобы покинуть Лондон. Иначе пеняйте на себя.
Риколетти поклонился и ответил:
— Я понял. Благодарю вас, сэр.
***
Холмс прикрыл глаза и, запрокинув голову, уткнулся макушкой в спинку сиденья. Я молча ждал, глубоко поражённый его рассказом.
— Почти неделю, — помолчав с полминуты, промолвил мой друг, — я не имел вестей от семейства Тинсбери. Но во вторник леди Ианта сама навестила меня. Тогда-то, дорогой друг, вы её и видели. Признаюсь, я не ожидал её визита и не мог представить, для чего она решилась прийти.
— Мистер Холмс, — сказала леди Ианта, сев у огня, — мой отец распорядился не пускать вас на порог, но мне, по счастью, удалось убедить мисс Поллард, — она осталась внизу, в кэбе, — что мы обязаны поблагодарить вас и расплатиться. Эдвард настоятельно просил вас прислать ему счёт. Он всё ещё не оправился после того, что произошло в тот страшный день, иначе, не сомневайтесь, он был бы здесь со мной. Мы обязаны вам всем: нашим рассудком, жизнью и спокойствием в доме.
— Что с вашим вторым братом, мистером Меллишем, миледи?
Леди Ианта грустно улыбнулась.
— Что бы ни говорил отец, он поверил вам, мистер Холмс. Огастеса отправили в деревню под присмотром доктора Стэвордейла и сиделки. Оглашение помолвки Эдварда и мисс Ройланс состоится на будущей неделе. Риколетти покинули наш дом и отбыли в неизвестном направлении.
— Что ж, тогда я считаю свою работу выполненной, миледи.
Леди Ианта потупилась, а потом смущённо произнесла:
— Если позволите, сэр, я бы хотела задать вам ещё один вопрос. Помните, я рассказывала вам о заплакавшем портрете и почерневших цветах? Огастес зло рассмеялся мне в лицо, когда я спросила, как он это сделал. Может быть, вы раскроете эту тайну? Она продолжает меня тревожить.
— Охотно, миледи, — ответил я. — Полагаю, на портрет в области глаз была нанесена полупрозрачная смесь парафина и минерального масла. Она тает при довольно невысокой температуре — лампы, зажжённые по сторонам от портрета, создавали достаточно тепла, чтобы смесь потекла, создав иллюзию слёз.
— А цветы?
Я улыбнулся.
— Цветы!.. Миледи, не соблаговолите ли вы дать мне вашу розу?
К платью леди Ианты были приколоты цветы, среди которых я заметил бутон алой розы. Её Милость осторожно вынула розу и протянула её мне. Я отошёл к столу с химическими реактивами, налил в плоскую чашку немного нашатырного спирта, поставил её на поднос, закрепил над чашкой розу и накрыл полученное сооружение большим мерным стаканом.
— Прошу, миледи, смотрите внимательно, — сказал я, ставя поднос перед леди Иантой на столик.
Когда на бутоне проступили чёрные крапинки, леди Ианта ахнула.
— Как видите, всё достаточно просто. Нашатырный спирт и закрытый объём. Помнится, в вашем музыкальном салоне стоят часы под стеклянным колпаком. Убрать букет на окно, за штору, чтобы его не было видно из комнаты, поставить рядом нашатырь, накрыть колпаком. А потом снять колпак и переставить букет на место — дело секундное, ваш брат без труда мог проделать всё это, пока не изобразил обморок. Каюсь, я понял это не сразу, а лишь когда вспомнил, что вы говорили о запахе нюхательных солей леди Олтенбридж. Запах из флакона невозможно ощутить, если не поднести его к самому носу. В салоне пахло парами нашатырного спирта.
Я вынул розу из-под стакана и хотел вернуть её леди Ианте, но та покачала головой и поднялась.
— Она так быстро увянет, мистер Холмс. Пусть останется здесь. Благодарю вас — и прощайте.
Когда леди Ианта ушла, я поставил розу в пробирку. Против ожидания, она не вяла несколько дней.
***
— Вам известно, что с ними всеми сталось дальше? — спросил я, поняв, что мой друг не собирается продолжать рассказ.
— Лорд Клаттен благополучно женился на мисс Ройланс и вернулся с нею в Индию. Сестра отправилась с ним. Лорд Тинсбери занялся политикой, его всегда можно найти в парламенте.
— А мистер Меллиш?
— Огастеса Меллиша, мой дорогой Ватсон, постигла печальная участь. Однажды он принял слишком большую дозу хлорала, — намеренно ли, случайно ли, неизвестно, — и не очнулся.
Какое-то время мы оба молчали. Холмс снова закрыл глаза и, казалось, задремал. Я слушал стук колёс и размышлял о самых разных вещах, а потом, вспомнив кое-что, обратился к Холмсу.
— А то пророчество, что вы услышали от мадам Риколетти? О чём оно было?
— Боже мой, Ватсон, — не открывая глаз, отозвался Холмс, — не говорите, что вы уверовали в дар несчастной миссис Келли. Она — глубоко нездоровая женщина с болезненными фантазиями.
— И всё же?
— «Уильям, Уильям, он будет не один», — с досадой продекламировал Холмс. — «Он придёт не один, смотри, смотри! Один упадёт, но наверху другой». Довольны, Ватсон? Обычная многозначительная невнятица, какой пугают народ гадалки на ярмарках.