месте. Конечно, и то, и другое служит мне не так, как мне бы хотелось, но не изменение человечества тут виною. Это просто старость.

— Мы просто размножаемся не так быстро, как кролики, поэтому и проявление рецессивных мутаций вследствие близкородственных браков у нашего вида идёт медленнее. И, тем не менее, суди сам. Нижний посёлок сейчас мёртв. В посёлке у Медной пещеры проживает всего три семьи, десятки домов заброшены и стоят пустыми. Да и в нашем Центральном Посёлке уже давно нет проблем с жилищами, видимость тесноты лишь оттого, что все желают селиться как можно ближе к центру, хотя по окраинам полно свободных пещер. Население нашего мира уменьшилось по сравнению с изначальным почти втрое — и это притом, что у нас нет войн, эпидемий и убийств, да и несчастные случая случаются довольно редко. Уже несколько десятилетий у нас проблема отрицательного роста населения, смертность превышает рождаемость. Из десяти новорожденных семь умирают в возрасте до года, а к пяти годам из них в живых остаётся только двое. А главная причина младенческой смертности — не болезни, а врождённые уродства.

— Это не может быть правдой, — сказал торговец. — Откуда вообще ты взял все эти цифры?

— Это правда, — усмехнулся Томас. — Это самая жестокая и беспристрастная разновидность правды — статистика. А цифры эти из ежегодных отчётов смотрителей. Они не секретны, просто никому не нужны. Хотя любой желающий может ознакомиться в библиотеке.

— Ты бываешь в библиотеке? — Джок удивлённо поднял бровь.

— Уже нет. Мне больше нечего там делать.

— Ты хочешь сказать, что прочитал там все книги? Все пятьдесят?

— Шестьдесят семь, на самом деле. Нет, конечно, не все. Но я их все просмотрел. Библиотеку ведь составляют книги, в основном случайно принесённые первыми переселенцами, а у них было много более важных для жизни грузов. Тем более, что вся информация находилась в компьютерах. Десятки тысяч книг на сотнях разных языков, все достижения науки, что накопило человечество за тысячелетия своего существования. Теперь это всё утрачено. Навсегда.

— Ну, почему же, — возразил Старый Джок. — Инженеры обещают, что гидроэлектростанция скоро возобновит свою работу.

— Обещания, что электростанция вот-вот будет отремонтирована, я слышу столько, сколько помню себя. Ты ещё веришь в них? Я — нет. Да это уже и неважно. Никто не знает, исправны ли компьютеры, не работавшие несколько десятилетий. И даже если снова возобновится подача электричества, вряд ли кто сможет на них работать. Семейства Программистов, передающих свои знания от отца сыну — по моему, просто бездельники, зазубрившие кучу непонятных им самим терминов, и бесполезно проедающие общинный паёк. В том, как работают компьютеры, они разбираются ничуть не лучше, чем я или ты. Мне кажется, скоро мы вынуждены будем признать — мы навсегда утратили накопленные человечеством знания.

Томас на минуту замолчал, переводя дыхание.

— А что касается книг… Да, я каждую из них держал в руках, перевернул каждую страницу. Там совсем мало художественной литературы, но много справочников, руководств и учебников. Есть целых два больших альбома с нотами — но искусство их чтения утрачено. Что мы знаем о музыке? Когда-то с помощью специальных инструментов умельцы могли создавать гармонию звуков, заставляющих человека радоваться или плакать. Нам сейчас невозможно даже представить, как такое могло происходить. А сколько утраченных знаний? Генетика, биохимия, метеорология, электроника… К этим книгам никто уже не прикасался много лет.

Томас на мгновенье замолчал, затем усмехнулся.

— Знаешь, там даже есть школьный учебник астрономии. Во многих книжках пишут, что звёзды — самое чудесное и прекрасное зрелище из всех, что существуют на свете. Но в учебнике звёзды изображены в виде невыразительных точек, пунктирными линиями соединённых между собой в созвездия. А на фотографиях они выглядят невзрачными белыми крапинками на тёмном фоне. Но я всё равно сумел их полюбить, даже такими, лишёнными истинной красоты и величия. И я потратил несколько дней, чтобы выучить названия всех созвездий, всех самых крупных звёзд… Правда, трудно придумать более глупое занятия для человека, живущего глубоко под толщей земной коры?

Старый Джок неопределённо покачал головой. После некоторой паузы он спросил:

— Там, в библиотеке, ещё есть книжка, которая называется «Маленький принц»? Такая небольшая, в синей обложке?

— Есть, — улыбнулся Томас. — Правда, она уже без обложки.

— Я любил эту книгу, — тихо сказал Старый Джок.

— Я тоже её люблю, — откликнулся Томас.

Старик и мальчик обменялись взглядами и слегка улыбнулись друг другу, словно разделив небольшой, приятный секрет. Когда Томас вновь заговорил, тон его опять был серьёзным.

— В любом случае, мы с тобой не доживём до гибели нашего мира. Это непременно случится, но не в ближайшие годы. Но это не так и важно. Гораздо важнее, что в этом мире нет места для меня.

— Ну, твой взгляд на происходящее кажется мне преувеличенно мрачным. Впрочем, подобное недовольство обществом и желание перемен всегда было свойственно юношам твоего возраста.

Томас покачал головой.

— Ты опять ошибаешься. В наше время дети мало чем отличаются от своих родителей. В лучшем случае пытаются их копировать. Мои ровесники давно уже не сочиняют какой-то своей музыки и песен — они попросту не имеют представления о том, что это такое. Они не придумывают никаких новых игр, новых украшений для одежды или каких-то особенных, непонятных взрослым слов. Пользуются тем, что было придумано задолго до них, не добавляя ничего от себя. Возможно, ты скажешь, что это совсем неплохо. В конце концов, это мечта родителей всех времён и народов, чтобы сыновья росли точными копиями своих отцов. Но это плохая тенденция, Джок. Это означает, что наше общество остановилось в развитии. Впрочем, всё это не имеет значения. Я уже сказал, что в нашем обществе нет места для меня. И ты знаешь, что я прав.

Старый Джок тактично кашлянул, тем самым показывая, что можно не развивать эту болезненную для юноши тему. Но Томас, не обращая внимания, продолжил:

— Мой отец многому успел меня научить. Он был настоящим Исследователем, не то что эти… И я бы тоже мог им стать. Но когда отец погиб во время экспедиции в Паутинный Лабиринт, Совет принял решение, что Джонатан, ассистент моего отца, может начать обучение своего второго сына. И этого тупицу, едва умеющего читать по слогам, через год назовут Исследователем! — Томас в ярости стукнул кулаком по колену. — Я под руководством отца уже ставил эксперименты, занимался собственной