- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (23) »
снаружи.
— Пусть посидят там. Идем, Игнашка, спать куда-нибудь.
Дорогой зашли к фруктовщику, понабрали там яблок и вышли на улицу. Было уже поздно. Магазины стали уже закрываться.
— А что? — уже испугался купец. Взглянул и обомлел: стоят на окне два деревянных мальчика в рубище и у одного труба на шее, а у другого барабан. А народу с улицы у окна — уйма. Смех, хохот. Купец до того растерялся, что не мог слова вымолвить. Стоит и вращает глазами. В голове одна мысль: чудо… как есть чудо. Городовой с поста, заметив большое скопление народа у магазина, думал: несчастье какое случилось; прибежал, увидал, засмеялся и сплюнул: Ведь это што ж, на что идут мошенники — подумал он на купца. А купец, заметив городового через окно, к нему, чтобы выяснить. Подошел и не знает, что сказать. — Ну-с, — засмеялся городовой, узнав купца, — ловко-с обдумали. — Да-с, — ответил купец, тоже улыбаясь. — Хитро-с! — сказал городовой. — Да уж, что говорить! — произнес купец. Прошка с Игнашкой, видя, что дело тут принимает серьезный оборот, шмыгнули на улицу. Они теперь были одеты в хорошие матросские костюмчики, с босыми ногами, неумытые и нечесанные. Шарики они держали в руках и шли невидимо. Обоих уже клонило ко сну. — Идем сюда — предложил Прошка, останавливаясь у дома с богатым подъездом. Ребята вошли вверх по ковровой лестнице и остановились у двери. — Звони сюда! Игнашка изобразил из себя козла у стены, Прошка забрался к нему на спину и позвонил. Дверь открыла горничная. Неужели почудилось, — подумала она, никого не видя. Приятели тем временем юркнули в дом. Было что-то около десяти часов вечера. Самих хозяев в квартире еще не было, но во всех комнатах горел свет — таких комнат ребята раньше никогда не видели: кресла, диваны, столы, цветы, ковры, картины, и так все чисто, красиво. — Во-о! Попали-то! — шепнул Прошка Игнашке. — Живут здорово: богатеющие, должно быть, барины. В столовой ребята увидели приготовленный к ужину стол. Захотелось подзакусить, но, так как тарелки были пусты, Прошка с Игнашкой взяли и побросали их с досады на пол. На звон посуды прибежала старуха экономка, за ней горничная. Старуха так и ахнула. — Аннушка, да ты что это, милая, ошалела что-ли, — набросилась она на горничную, — а? — Да вы что это, Варвара Филипповна, в самом деле, за дуру меня что ли принимаете: сами свалили на пол посуду, да на меня. — Как… я? Ах ты, корова архиерейская, да я тебя за этакие слова, знаешь? — А ну, ну, попробуй! — наступала молодая на старую. Женщины чуть-чуть не вцепились друг другу в волосы, если бы вдруг не залаяла в зале собака. Игнашка с Прошкой, видя, что им в столовой делать было нечего, прошли дальше и попали в залу, а там на медвежьей шкуре лежал большой барский пес. Не видя ребят, собака все-таки учуяла их запах и залилась на весь дом так, что в соседней комнате, где была детская, заплакали дети. Проснулись няньки. Все кинулись в зал унимать собаку. Прибежал швейцар Мартын с щеткой, няньки, горничная, экономка. — Лапидас тише, цыц! Что ты, сбесился, что ли? У-у, дьявол! — замахнулся на него щеткой Мартын. В это время, как на грех, раздался у парадной звонок. — Батюшки мои, сами приехали! Аннушка, накрывай на стол. — Лелечка, Мишечка, тише! — зашептали в детской
III. Ночевка
Спать пришлось Игнашке и Прокошке с особенными приключениями. Знай они, что в жизни существуют гостиницы со свободными комнатами, они бы могли свободно проникнуть в помещение, выспаться там и уйти утром незамеченными; но они этого не знали и долго ломали головы, где бы им переночевать. Сначала им пришла в голову мысль ночевать в мебельном магазине: там были и кровати, и матрацы, и подушки, но… хотя ребята наши были и не особенно избалованный народ, ночевка в мебельном магазине им не понравилась. — По-моему уж лучше на улице ночевать — предложил Прошка. — А то — домой направимся. — А, домой! — с сердцем сказал Игнашка. — Раз ушли, теперь нечего возвращаться. — Идем! Уже совсем стало темно. С трубой и барабаном ребята прошлись еще по улице и остановились у магазина с готовым платьем. На окне ребятам бросились в глаза два хорошеньких деревянных мальчика в детских костюмчиках, что дало повод Игнашке предложить своему другу переодеться. На самом деле, ребята были одеты плохо.{1} — Что ж, идем — сказал Прошка. Но, войдя в магазин, ребята не сообразили, что одежу можно взять в самом магазине, и они залезли на окно, благо оно было изнутри завешено, и приступили к раздеванию деревянных мальчиков. Раздевают они их, а с улицы народ глядит в окно и дивится: Прошки-то с Игнашкой, благодаря шарикам, не видно, а болваны крутятся в их руках и раздеваются, — точно по волшебству — сами. Стал собираться народ. Вот, думают, купец какую рекламу придумал. — Гляди, гляди, одеваются! Вот так штука! Это Прошка с Игнашкой стали на деревянных мальчиков свои портки и рубаху одевать. — Вешай им и трубу с барабаном — предложил Прошка. Толпа с улицы, как увидала, что на деревянных мальчиках рваное, грязное белье и барабан с трубой на шее, то пришла в такой восторг, что чуть окно не выдавила. Какой-то представитель газеты, увидев все это, заинтересовался и, думая, что это новоизобретенная реклама, бросился в магазин интервьюировать купца. А там сидят себе и ничего не видят, что на улице происходит, — окно-то второе изнутри магазина завешено. — Слушайте, гражданин! — вбежал в магазин репортер, обращаясь ко всем. — Кто здесь хозяин? — Я-с! — выступил человек шарообразного вида. — Вам костюмчик изволите? — Да нет. Как это у вас здорово с переодеваньем-то сделано. — А! — ухмыльнулся купец. — С переодеваньем-то. Оченно-с удобно. Пожалуйте сюда — указал он за перегородку. — Ни единая душа ничего-с не увидит. — Да я не про то… реклама ваша на окне оригинальна. — Как же-с, как же-с — реклама самая настоящая. — Да как это? — Что? — Да с переодеваньем-то. Тут купец переглянулся с приказчиками: дескать, ребята, гляди в оба: или жулик ловкий, или того — указал он на лоб. Молодцы встали. — Так что же, вам, господин, угодно? — спросил купец. — Да вы посмотрите, что у вас на окне-то делается.— Да вы посмотрите, что у вас
на окне-то делается.
— А что? — уже испугался купец. Взглянул и обомлел: стоят на окне два деревянных мальчика в рубище и у одного труба на шее, а у другого барабан. А народу с улицы у окна — уйма. Смех, хохот. Купец до того растерялся, что не мог слова вымолвить. Стоит и вращает глазами. В голове одна мысль: чудо… как есть чудо. Городовой с поста, заметив большое скопление народа у магазина, думал: несчастье какое случилось; прибежал, увидал, засмеялся и сплюнул: Ведь это што ж, на что идут мошенники — подумал он на купца. А купец, заметив городового через окно, к нему, чтобы выяснить. Подошел и не знает, что сказать. — Ну-с, — засмеялся городовой, узнав купца, — ловко-с обдумали. — Да-с, — ответил купец, тоже улыбаясь. — Хитро-с! — сказал городовой. — Да уж, что говорить! — произнес купец. Прошка с Игнашкой, видя, что дело тут принимает серьезный оборот, шмыгнули на улицу. Они теперь были одеты в хорошие матросские костюмчики, с босыми ногами, неумытые и нечесанные. Шарики они держали в руках и шли невидимо. Обоих уже клонило ко сну. — Идем сюда — предложил Прошка, останавливаясь у дома с богатым подъездом. Ребята вошли вверх по ковровой лестнице и остановились у двери. — Звони сюда! Игнашка изобразил из себя козла у стены, Прошка забрался к нему на спину и позвонил. Дверь открыла горничная. Неужели почудилось, — подумала она, никого не видя. Приятели тем временем юркнули в дом. Было что-то около десяти часов вечера. Самих хозяев в квартире еще не было, но во всех комнатах горел свет — таких комнат ребята раньше никогда не видели: кресла, диваны, столы, цветы, ковры, картины, и так все чисто, красиво. — Во-о! Попали-то! — шепнул Прошка Игнашке. — Живут здорово: богатеющие, должно быть, барины. В столовой ребята увидели приготовленный к ужину стол. Захотелось подзакусить, но, так как тарелки были пусты, Прошка с Игнашкой взяли и побросали их с досады на пол. На звон посуды прибежала старуха экономка, за ней горничная. Старуха так и ахнула. — Аннушка, да ты что это, милая, ошалела что-ли, — набросилась она на горничную, — а? — Да вы что это, Варвара Филипповна, в самом деле, за дуру меня что ли принимаете: сами свалили на пол посуду, да на меня. — Как… я? Ах ты, корова архиерейская, да я тебя за этакие слова, знаешь? — А ну, ну, попробуй! — наступала молодая на старую. Женщины чуть-чуть не вцепились друг другу в волосы, если бы вдруг не залаяла в зале собака. Игнашка с Прошкой, видя, что им в столовой делать было нечего, прошли дальше и попали в залу, а там на медвежьей шкуре лежал большой барский пес. Не видя ребят, собака все-таки учуяла их запах и залилась на весь дом так, что в соседней комнате, где была детская, заплакали дети. Проснулись няньки. Все кинулись в зал унимать собаку. Прибежал швейцар Мартын с щеткой, няньки, горничная, экономка. — Лапидас тише, цыц! Что ты, сбесился, что ли? У-у, дьявол! — замахнулся на него щеткой Мартын. В это время, как на грех, раздался у парадной звонок. — Батюшки мои, сами приехали! Аннушка, накрывай на стол. — Лелечка, Мишечка, тише! — зашептали в детской
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (23) »