Дориан продолжает все также безучастно смотреть на меня. Разве ему не хочется все объяснить? Разве ему совсем нечего сказать? Он просто стоит как бесчувственный истукан, его молчание приводит меня в бешенство, и мне трудно сдержать себя. Даже страх не в силах совладать с моим темпераментом.

— Эй, привет? Я надеюсь получить ответ, придурок, — выплевываю я сердито. Однако Дориан остается безмолвным и безразличным, что еще сильнее распаляет мой гнев. — Значит так и есть. Ты действительно бессердечный ублюдок, что охотится на беззащитных молодых женщин. Что ты за человек? Ты больной, Дориан. Ты — умалишенный гребаный садист.

Резкость моих слов пробивает непроницаемую маску, и уголки его рта дернулись, обнажив его белоснежные зубы. Его глаза угрожающе сузились, приобретя самый светлый из голубых оттенков, слишком пугающий, чтобы быть красивым. Он настолько великолепен, что я утрачиваю ход мысли — отражение чистого зла.

Он перестал быть моим Дорианом. Человек, которого я любила исчез.

— Ты глупая маленькая девочка, — произнес он закипая. Даже его голос утратил свою бархатистость, больше походя на гортанный рык. Я вздрагиваю, ощущая потребность бежать вопя от ужаса. Хотя какой от этого был бы прок?

Дориан переместился быстрее, чем я успеваю заметить.

— Ты думаешь я этого хотел? Что-либо из этого? Ты полагаешь мне хотелось приезжать в этот захолустный городишко, чтобы преследовать глупую девчонку? Полагаешь, что нянчится с тобой великое удовольствие? Ты, черт тебя бы побрал, до такой степени невежественна, что это приводит в бешенство! Разве сама не понимаешь? До тебя не доходит? Каково мне!

Слова, брошенные Дорианом острее лезвия, оставляя на мне кровоточащие раны. Я подношу бокал к губам, чтобы скрыть трясущиеся губы.

Я ощущаю, как огненная жидкость прокладывает себе путь. Затем не глядя, даже не прикинув, чем это мне грозит, я отнимаю руку и запускаю бокал Дориану в голову.

Не моргнув глазом Дориан, одним взглядом, останавливает бокал в воздухе в нескольких сантиметрах от своего лица. Он протягивает ладонь и тот свободно в него падает.

— Не делай так больше. Я достаточно терпелив, Габриэлла, но я не намерен выносить твои истерики, — произносит он с потрясающей улыбкой, выйдя из собственной тьмы. И как только его темный монстр оказался взаперти, передо мной опять оказался мой Дориан.

— Или что? — Ухмыляюсь я ехидно, пытаясь его подначить. — Ты и так собираешься меня убить. Чем еще ты собираешься мне пригрозить?

Дориан встряхивает головой.

— Я не собирался тебя убивать. Во всяком случае рациональная моя часть не желает этого.

— А иррациональная? — Я замираю в ожидании ответа.

Дориан встречается со мной взглядом и его глаза вспыхивают белым огнем, прежде чем вернуться к привычному голубому. Взгляд его наполнен хаосом и ненавистью. Он нехотя кивает.

— Эта часть меня — олицетворение чистого зла желает твоей смерти, здесь и сейчас разом покончить с этим. Я хочу вытянуть каждую унцию жизни из твоего тела, чтобы обнажить твою естественную суть. Чтобы избавить тебя от этого жалкого, подобного мусору корпуса. — Он сглатывает и морщиться, словно ощутил во рту желчь. — Я — темный, Габриэлла. Мне свойственно ощущать такие вещи, как твоя смерть. Я никогда не смогу изменить этого. Все, что меня привлекает в тебе, я в тоже время и ненавижу.

— Ты ведь так не думаешь, — шепчу я.

— Да, Думаю. И тебе следует принять это. Я всегда буду темным. Вне зависимости от того, насколько я сожалею, что не может быть иначе.

— И что же? Что все это значит? — Его неуверенность просто невыносима. А я то полагала, что это мне свойственно.

— Это означает, что у тебя есть выбор. Выбери нас — обратись во Тьму или я убью тебя. И мне это доставить удовольствие.

Игнорируя все возможные для его зловещего ума реакции, я смеюсь. Безумный бредовый смех, от которого меня складывает пополам, сквозь боль и слезы, стекающие по моему лицу.

Я не могу объяснить этого, и не могу остановиться. И судя по угрюмому выражению лица Дориана, его это вовсе не радует.

— Это сумасшествие, Дориан! — Бормочу я между приступами смеха. — Абсолютное безумие. Вот дерьмо, может это я сошла с ума, поскольку нахожусь в твоем гостиничном номере и выслушиваю, как ты расписываешь мое убийство, словно гребаный вид спорта, а я всерьез пытаюсь разобраться в этом, когда по сути я и признать то не в состоянии, что ты на самом деле — бессердечное отвратительное животное. Уму не постижимо! — Заливаюсь я.

— Успокойся, Габриэлла, — предупреждает он.

— Зачем? Зачем мне успокаиваться? Я по любому уже мертва. Черт, почему бы не упростить тебе жизнь? — Взвизгиваю я вскинув руки. Мой гогот переходит в ярость. — Сделай это, Дориан. Покончи с этим дерьмом. Вместо того чтобы кувыркаться голышом со мною, забавляясь с моим умом, и сердцем, Христа ради, ты просто сделал бы это. Чего ждать? Зачем продолжать эту комедию?

Дориан поставил стакан и сделал небольшой шаг в моем направлении, выражение его лица отражало отчаянье.

— Все не совсем так.

— Нет? Тогда как, это по-твоему, черт тебя задери?! — Воплю я. — А знаешь что, не бери в голову. Просто сделай то, что должен, Дориан. Я никогда не перейду на сторону темной нечисти. Никогда. Поэтому не трать впустую время. К тому же ты тысячу раз уничтожил меня соей ложью, так что давай просто уже покончим с этим дерьмом. Если ты конечно в силах; если ты не слишком жалок для того, чтобы осуществить то, ради чего ты сюда приехал.

— Увидишь, Габриэлла, — цедит он сквозь стиснутые зубы.

Я насмехаюсь над чудовищем в нем, но моя гордость напрочь уничтожена. Он причинил мне боль, и я желаю отплатить ему тем же. Это единственный известный мне способ, чтобы справиться с этим. Я всегда поступаю так, когда вынуждена защищаться.

— Ты трус. Мой отец доверял тебе. Он относился к тебе, как к брату. И чем ты ему отплатил? Трахая его дочь, ты нежить? — Отвращение, отраженное на моем лице, смущает его. — Мне жаль тебя, Дориан. Ты — бесполезная трата силы. Тебе всего-то нужно было убить беззащитную девочку, ты даже с этим справиться не в состоянии.

Словно я переключила невидимый таймер и все, что было человечного в Дориане исчезло, и тело его превратилось в ужасное подобие призрака.

Кости проглядывали сквозь прорехи в его теле, серый дым клубился вокруг него. Его лицо стало бледным и пепельным, словно в фильме ужаса: жесткий взгляд ледяных глаз, угрожающий оскал, обнаживший острые как лезвие бритвы зубы.

Даже воздух вокруг него задрожал в ответ. Его костная фигура наклонилась ко