Литвек - электронная библиотека >> Марина Павловна Чечнева >> Биографии и Мемуары и др. >> Повесть о Жене Рудневой >> страница 3
конопушками на лице. Женя ее побаивалась, потому что Лиза отчаянно дралась на переменах с мальчишками, которые дали ей коровью кличку «Рыжуха». По арифметике Лиза училась на «неуды», слегка разбавленные «удами», — не давались ей задачи, да и таблицу умножения знала она с пятого на десятое. Она почему-то считала, что если пятью пять — двадцать пять, а шестью шесть — тридцать шесть, то семью семь будет сорок семь, а восемью восемь — пятьдесят восемь.

Когда Лиза отвечала у доски, почти весь класс смеялся, а Жене было жалко эту нескладную, голенастую девочку, и она смотрела на нее страдальческими глазами. После одного из таких «спектаклей» Женя не выдержала, подошла на перемене к Лизе и предложила:

— Давай останемся после уроков, я научу тебя решать задачи и таблицу умножения повторим.

Лиза согласилась.

На большой перемене Женя развернула было бутерброды, принесенные из дому, но есть раздумала — пригодятся на «после уроков».

Когда прозвенел последний звонок и класс опустел, девочки уселись рядом на парту. Женя раскрыла учебник и велела своей подопечной дважды перечитать таблицу умножения. Последовавшие затем вопросы показали, что Лиза осталась при своем убеждении: семью семь — сорок семь, восемью восемь — пятьдесят восемь и т. п.

— Да посмотри же в таблицу! — нетерпеливо ткнула Женя пальцем в нужную строчку. — Вот ведь: семью семь — сорок девять.

— А почему же шестью шесть — тридцать шесть? — невинно взирая сверху вниз на маленькую «учительницу», возразила Рыжуха.

Женя совсем растерялась.

— Значит, ты думаешь, что таблица умножения составлена неправильно?

— Может, и правильно, — пожала плечами Лиза. — Только почему же тогда шестью шесть — тридцать шесть, а семью семь — сорок девять? Непонятно.

«И правда — почему? — подумала вдруг Женя. — Почему она должна верить? Надо ей доказать — вот что».

— Ну, ладно, — сказала она со вздохом. — Что такое семью семь? Это значит цифру семь надо взять семь раз. Так? Семь раз сложить друг с другом. Вот, смотри.

На листе тетрадки Женя написала столбик из семи семерок, между цифрами поставила знак «плюс» и подвела под столбиком черту. Сказала:

— Теперь сложи сама.

Лиза начала складывать вслух: «Семь да семь — четырнадцать, четырнадцать да семь — двадцать один…» Результат получился для нее совершенно неожиданный — сорок девять.

— Ой, смотри-ка, Женя, и правда… — впервые за весь урок улыбнулась Рыжуха.

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула маленькая наставница. — Теперь восемь раз сложи цифру восемь.

Дальше дело пошло как по маслу. Когда с таблицей умножения было улажено, Женя достала бутерброды, и девочки с аппетитом поели. Потом взялись за задачи. После того как решили первую, Лиза запротестовала: уже поздно, на улице темнеет, она устала и пора домой… Но Женя только-только вошла во вкус и принялась убеждать ее позаниматься еще. Неужели она хочет, чтобы и дальше над нею смеялись? Неужели она хочет остаться на второй год? И наконец, если она будет хорошо учиться, мальчишки не посмеют больше называть ее Рыжухой.

Последний аргумент убедил Лизу, и занятия продолжались…

Из школы Женя вернулась затемно. Отец уже был дома. Оба родителя обрушились было на нее с упреками: почему она является так поздно, почему не дорожит их покоем…

Но раскрасневшаяся с мороза Женя, возбужденно блестя глазами, принялась рассказывать о Рыжухе, о ее нелепых понятиях по части таблицы умножения, о том, как пришлось выводить ее на путь истинный…

— Ой, знали бы вы, как было интересно! Так интересно!! — заключила свой рассказ Женя.

— «Интересно»! — всплеснула руками Анна Михайловна. — Измучилась, голодная, поди, а ей интересно…

— А ведь она права, Аня, — улыбнулся отец и, подойдя к Жене, ласково потрепал ее по голове. — Кругом права. Так оно и есть: интересно то, что трудно, что требует усилий…

А с Лизой пришлось еще раза два остаться после уроков. Вскоре среди «удов» по арифметике у нее начали появляться «хоры».


Шли годы. Женя взрослела. Закончила первую ступень. Вот уже и в шестой класс перешла и «стукнуло» ей двенадцать, а там и тринадцать не за горами. В детстве жизнь казалась куда проще. Все тебе объяснят мама, папа, учителя — лгать нехорошо, драться нехорошо, жадничать нехорошо, скрывать от старших ничего нельзя. А теперь все стало сложнее. Не хотелось обращаться ни к папе, ни к маме, ни к учителям с возникающими у тебя беспрерывными вопросами о себе, об окружающих, о жизни вообще, о своем понимании различных ее сторон. Тебе уже хочется исповедоваться не перед взрослыми, хотя бы и очень близкими людьми, а перед собою, перед своей совестью. Твой ум стал пытливее, проницательнее, ты уже сама ощущаешь приближающуюся «взрослость», твои нравственные устои кажутся тебе достаточно твердыми, чтобы в рассуждениях, в споре с самой собою понять себя и людей, понять всю сложность жизни. Но кому же поверить это новое состояние души? Ведь оно должно остаться тайной для окружающих, потому что окружающие, особенно родители, да и учителя тоже, смотрят на тебя пока еще как на ребенка.

Дневник — вот он, незаменимый собеседник отрочества и юности. Ему ты можешь поверить все твои тайны, все сомнения, он их не выдаст, а если и упрекнет тебя в незрелости, то лишь по прошествии многих лет, и притом с глазу на глаз.

И начала Женя вести дневник. И хотя не было поначалу в нем никаких особенных откровений, все равно жизнь стала казаться богаче, интересней. Имелась своя собственная, личная тайна, к которой можно было приобщаться каждый вечер.

А сколько новых впечатлений, которые непременно требовалось поведать дневнику!

Кружок юных натуралистов, драмкружок, астрономический… Всюду так интересно. Куда бы девалась эта масса впечатлений, если бы не дневник? Исчезала бы бесследно… А теперь каждый вечер бежишь из школы, заранее представляя, как сядешь в своей комнатке, когда все уснут, раскроешь тетрадь, обмакнешь перо в чернильницу, почувствуешь запах чернил и этот запах необъяснимым образом подстегнет твою мысль, обострит впечатления…

Кончился старый 1933 год.

В первый день нового, 1934 года Женя записала в дневнике:

«Сейчас у нас в школе каникулы до 16 января. Вчера нам сказали отметки за вторую четверть. У меня оценки такие же, как и за первую: физкультура — «хорошо», труд — не аттестована, остальные — «отлично». По физкультуре отметка неверная, — я прыгать не умею.

Проснулась сегодня, и так празднично на душе — просто даже щекотно… Хотелось напроказить как-нибудь,