- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (29) »
Кальман Миксат
ГОВОРЯЩИЙ КАФТАН
ГЛАВА ПЕРВАЯ Вредное обыкновение. Большой спрос на попов
Некоторые венгерские города иногда по недомыслию своему жалуются: «Мы-де много выстрадали, у нас турки правили сто (или, скажем, двести) лет». А на самом деле куда хуже была участь тех городов, в которых не было ни турок, ни куруцев[1], ни австрийцев и которые жили сами по себе, как, например, Кечкемет. Ведь там, где стояли войска какой-нибудь из воюющих сторон, одни они и дань собирали, и хозяйничали в городе. Враждебное им войско не смело туда и носа сунуть. В город же, где не было ничьих солдат, ехали за добычей все, кому не лень. Вздумается, например, будайскому паше[2] пополнить запасы продовольствия или денег, и отдает он приказ: ― Ну-ка, Дервиш-бек, напиши послание кечкеметскому бургомистру! И вскоре летело в Кечкемет письмо, кудреватый стиль которого не обходился без выражений вроде: «…не то поплатитесь своим голова». Мало чем отличались и приемы cольнокского бека Мусты, грабившего Цеглед, Надькёрёш и Кечкемет вкупе с окрестными деревнями. Не проходило недели, чтобы он не налагал на эти города дань, посылая им приказ с припиской: «Сию грамоту повелителя вашего доставить не иначе, как конным нарочный, во все без исключения города в села». Имел виды на богатые города и его милость господин Кохари ― доблестный предводитель императорских войск, ― который слал свои распоряжения из Сечени. Даже его благородие Янош Дарваш, исправник из Гача, когда у куруцев появлялась в чем-нибудь нужда, не стеснялся поставить об этом в известность почтенных горожан. А уж они всегда в чем-нибудь да нуждались! Кроме перечисленных собирателей дани, существовали еще в рыскавшие повсюду отряды крымских татар, и многочисленные бродячие шайки, действовавшие на свой страх и риск. Вот и попробуй тут со всеми ужиться в мире да в дружбе! Между тем Кечкемет издавна славился своими ярмарками: все, что только было красивого или вкусного, свозили сюда турецкие, немецкие и венгерские купцы с половины Венгрии. И всякий раз торг этот заканчивался печально: в самый разгар ярмарки, поднимая столбы пыли на песчаной дороге, появлялись ― откуда ни возьмись ― то куруцы, то турки, то австрийское войско и, нагрузившись самыми дорогими товарами, исчезали. Только их и видели. А отдувался за все славный город Кечкемет, потому что если купцов ограбили турки, то счет городу предъявляли австрийцы: «Возместите пострадавшим купцам убытки, иначе камня на камне от города не оставим». Вели же грабили сами австрийцы, то и тут бедным кечкеметцам приходилось худо, поскольку теперь возмещения убытков требовали уже турки и куруцы. И меньше чем тысячей золотых отделаться не удавалось. Тщетно вздыхал бургомистр Янош Сюч, в отчаянье тыча тростью в землю: ― Откуда же вам взять? Ведь тут под нами не золотые россыпи, господа рыцари! Один песок до самого пекла. В конце концов лопнуло у кечкеметцев терпение, и отцы города, посоветовавшись между собой, отправились к наместнику императора. Как сообщает в свих записках почтенный Пал Фекете, австрийский наместник очень расстроился, узнав, что посланцы Кечкемета явились к нему на прием. ― Не просите лишнего, все равно не дам, ― сказал он. ― Не хотим мы ничего, твоя милость. Нам даже того много, что у нас есть. ― Valde bene, valde bene![3] ― воскликнул с улыбкой наместник. ― Просим тебя, твоя милость, забери ты у нас наши ярмарки! Наместник подумал и, хмыкнув, заявил: ― Только плохой правитель, друзья мои, отнимает у людей то, от чего ему самому нет никакой пользы. Однако вскоре пришло все-таки распоряжение императора Леопольда I о том, что кечкеметские ярмарки отменяются. Куруцы и турки, узнав об этом, рассвирепели: ― Эти паршивые мещанишки хотят лишить нас приработка! Однако и они были горазды на выдумку: на страстное воскресенье, перед пасхой, в Кечкемет ворвался знаменитый предводитель куруцев Иштван Чуда с отрядом и ― прямиком в монастырь францисканцев. ― Ничего не трогать, ребята! ― приказал он своим удальцам. ― Поймайте мне только игумена. Увезем его с собой, пусть потом выкупают. Игумена, тучного отца Бруно, схватили и усадили верхом на мула, верного труженика монастырского сада, возившего бочку с водой. А чтобы брыкавшийся и изрыгавший проклятия святой отец не покинул спину Бури (так звали мула), его прикрутили к мулу веревками и ремнями. Расчет оказался правильным. Христиан города Кечкемета охватила паника. Вдова Фабиан, горбунья Юлиана Галгоци и сухопарая Клара Булки, возглавляемые отцом Литкеи, тотчас же принялись собирать деньги на выкуп монаха, обходя с медными кружками дом за домом. ― Выкупим бедного отца Бруно, ― призывали они верующих. ― Ведь он подготовил такую замечательную проповедь к святому воскресенью! Не допустим, чтобы и она сгинула с ним вместе. Захватив с собою сто золотых, избранная кечкеметскими богомолками делегация в составе члена городского сената Габора Поросноки, куратора Яноша Бабоша и колесника Гергея Домы отправилась в лагерь куруцев. После многочисленных приключений и злоключений посланцы отыскали наконец Иштвана Чуду. Тот встретил их неприветливо. ― А, кечкеметцы! ― рявкнул он. ― Чего вам? ― За ним пришли! ― отвечал набожный Бабош, воздев к небу маленькие серые глазки. ― За кем это «за ним»? За ослом, или за игуменом? ― издевался хитроумный насмешник Чуда. ― За обоими, если сумеем договориться, ― пояснил Поросноки. ― С монаха нам проку мало, а вот мул очень пригодился: он теперь наш боевой барабан возит. Кечкеметцам пришелся по душе ответ куруцкого вожака: если игумен им ни к чему, значит, похитители по дешевке выдадут его обратно. И послы одобрительно закивали. ― Так сколько же вы хотите за его преподобие? ― Три золотых. Трое посланцев переглянулись и заулыбались, словно говоря друг другу: «Дешево, ей-богу, дешево!» Поросноки быстро откинул полу своего синего плаща со складчатым воротником и вытащил из кармана три золотых: ― Вот возьмите, господин начальник. Но вожак куруцев вежливо отвел в сторону руку сенатора. ― Игумена привез сюда мул, ― пояснил он. ― Справедливость требует, чтобы теперь уже игумен мула с собой захватил. Без мула нет торга. ― Бог с ним, ― отвечал сенатор весело. ― Каков же будет выкуп за мула? ― Цена без запроса, ― твердо сказал Чуда. ― Сто девяносто семь золотых! У кечкеметцев волосы дыбом встали, а
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (29) »