пока знал только Общий, но это его не беспокоило.

Необходимость общения огромного числа людей, принадлежащих к разным культурам, неизбежно потребовала появления языка, который являлся бы общепринятым и понятным для всех образованных людей. Общий, ligua franca Core, был создан на основе английского, только в нем были сведены к минимуму идиомы, которыми так богаты естественные диалекты этого языка, и разговорная лексика, а произношение представляло собой некий упрощенный и усредненный тип, что сделало язык намного более логичным и простым в изучении. Выбор же самого английского в качестве основы вместо какого-либо из полностью искусственных языков был вполне естественным и сделан был задолго до возникновения Core. Английский использовался учеными, инженерами и специалистами по компьютерной технике по всему миру еще во второй половине XX века, а в начале XXI он стал универсальным языком общения во Всемирной сети.

Core было известно тем, что безжалостно порывало с традициями и привычками, но лишь бесполезными – в случае с языком начинать с чистого листа не было почти никакого смысла. Конечно, лингвисты Core знали о гипотезе Сепира–Уорфа, или гипотезе лингвистической относительности – концепции, согласно которой структура языка определяет мышление и способ познания реальности, но не считали ее настолько важной, чтобы оправдать создание нового языка с нуля.

Общий учили во всем мире, и все студенты, поступившие в любой из университетов Core, могли на нем свободно общаться. Тем, для кого английский был родным, как для Роберта, этот язык был большей частью понятен без дополнительного изучения, хотя произношение иногда заставляло их поморщиться, а вот обратное утверждение было неверным. Знающий Общий мог относительно свободно читать английскую литературу – научную и техническую – и разговаривать на подобные темы, но чаще всего с трудом понимал разговорную речь человека, для которого один из вариантов английского был родным, и обычно испытывал трудности при чтении англоязычной художественной литературы в оригинале.

Станция находилась на краю университетского комплекса и ближе всего к ней, согласно одному из уже знакомых Роберту принципов Core – планировка комплексов зданий должна быть рациональной и обеспечивать максимум удобства и минимум неожиданностей – располагалось, как он и предполагал, даже не сверяясь с навигатором, небольшое одноэтажное здание, в котором находилась приемная для регистрации. А заблудиться с навигатором было невозможно, даже если бы планировка была выполнена не в соответствии с логикой, а полностью случайным образом. Так что Роберт чувствовал себя вполне уверенно, находясь даже в совершенно незнакомом месте.

Прожив в Core всего три месяца, он привык к этому чувству безопасности. Портативный терминал, имевшийся у каждого жителя, обеспечивал связь и навигацию в любом городе или вблизи города, в любом секторе, а тем, кто собирался отправиться в какую-либо очень отдаленную и малонаселенную местность, нужно было лишь захватить с собой дополнительный модуль спутниковой связи. Более того, спутниковая навигация работала не только на Земле, но и на всех остальных обитаемых небесных телах.

Автоматическая дверь приемной бесшумно скользнула в сторону, и Роберт вошел внутрь. Внутри – стандартные терминалы, к которым он тоже уже успел привыкнуть. Регистрация была частично актом приветствия, частично подтверждением его намерений, в какой-то степени данью традиции, архаичной процедурой. Компьютерная система университета уже точно знала, что он появился на территории комплекса, однако она не обладала самосознанием и не могла принимать решения – это было исключительным правом человека, и в данном случае Роберт должен был явно сообщить о своих намерениях.

Роберт устроился в удобном кресле перед терминалом, и система сразу же ожила.

– Добро пожаловать в Северо-Западный университет Core. Пожалуйста, проверьте правильность идентификации, – гласила надпись на экране.

Никаких ошибок, все верно. Роберт никогда не видел, чтобы подобные системы ошибались, – их программы, очевидно, были отлажены до совершенства. Теперь настало время выяснить, где он собирается жить, и система предоставила Роберту на выбор несколько вариантов проживания на территории комплекса. Посмотрев несколько минут на трехмерные интерьеры и виды зданий, Роберт выбрал одну из наиболее приглянувшихся квартир, хотя его устроили бы и все остальные. В этом не было ничего удивительного – уровень комфорта, предоставляемый Core, всегда был достаточным, а с точки зрения многих, приехавших из Неприсоединившихся Стран, – не только достаточным, но роскошным.

Более того, процесс приобретения знаний, будь то обучение новых кандидатов в члены Core или исследования на переднем крае науки, был для этой системы настолько основополагающим, что сделать один, пусть даже небольшой, аспект неудобным было немыслимо. А масштабы ресурсов, которыми располагало Core, никак не хотели укладываться в голове Роберта. Они могли себе это позволить...

Регистрация закончилась, все остальное можно было сделать с помощью любого терминала – установленного в новой квартире, или портативного, который, как и любой обитатель Core, Роберт всегда носил с собой. Вообще-то с его помощью можно было и сообщить о своем прибытии, но иногда старинные традиции бывают приятными, особенно в таком месте.

Университетский комплекс состоял из множества зданий, раскинувшихся на площади более десяти квадратных километров. Некоторые строения из стекла, светло-серого бетона и красноватого камня не превышали в высоту пяти-семи этажей, тогда как другие поднимались ввысь на сотню метров или даже выше, то вертикально, то в виде величественных пирамид, облицованных светлым камнем, с оттенками от бежевого до серо-стального, с террасами на каждом этаже, то в виде огромных прозрачных куполов, под которыми располагались обширные рощи и сады. И везде присутствовало все то же сочетание функциональности, эстетики и грандиозности, столь свойственное архитектуре Core и казавшееся Роберту очень гармоничным – несмотря на то, что он привык к крошечным, по меркам Core, городкам с одно- и двухэтажными зданиями.

Размах строительства был еще одной характерной чертой этой архитектуры, причем здания не только тянулись ввысь, но и занимали огромные площади. В этом секторе масштабы были особенно велики – в густонаселенной части Европы с ее исторической застройкой было немного места для подобных строительных экспериментов, а здесь, на покрытых лесами и болотами просторах Восточно-Европейской равнины, планам архитекторов ничего не мешало. Суровый