супермаркете, который хочет вытащить именно ту банку консервированных бобов, которая стоит в самом нижнем ряду десятифутовой пирамиды… Это — Эдди Сэквилл, телевизионные шоу которого имели самый высокий рейтинг на телевидении и теперь ты хочешь все это бросить?

— Черт тебя побери! — Эдди наградил меня кислой улыбкой. — Ты, Бейкер, только зря растрачиваешь здесь свой талант. Тебе следовало бы сидеть дома и писать роман-эпопею.

— Спасибо, уже пробовал, — хрюкнул я. — Удалось продать восемьсот экземпляров, а пара сотен до сих пор пылится у меня в квартире.

— Думаю, Ларри прав, — сдержанно заметил Борис. — Ты меняешь направление, устраиваешь балаган, — а может быть, людям это не очень-то и понравится.

Локти Эдди снова уперлись в поверхность стола, и мы в почтительной тишине ждали, пока он молил своего гения-покровителя сниспослать ему понимание.

— Я не собираюсь менять направление, — неожиданно нервно произнес он. Обычный надтреснутый голосок моего босса зазвучал на целую октаву выше, срываясь чуть ли не на визг. — В том-то все и дело, вы, банда тупоголовых кретинов! Кровавый Глаз останется тем же Эдди Сэквиллом, поменяются только обстоятельства! У него будет свой офис — там у него сексуальная секретарша, и все как надо, — только это она гоняется за ним вокруг стола, в нижнем ящике которого у него припрятана бутылка лимонада, и он постоянно прикладывается к ней. Он носит свою пушку 38-го калибра в кобуре под мышкой, только она всегда сбивается на одну сторону. Когда у него остается ровно три минуты для того, чтобы спасти свою клиентку, которую злодей уже потащил в гостиную, чтобы там придушить, он не может найти рядом с ее домом места для парковки и ему приходится до изнеможения колесить по всему кварталу…

— Ну… это может быть, — осторожно согласился Борис.

— Да здесь миллион всяких ситуаций! — заорал Эдди.

— Ларри? — пробормотал меланхолический продюсер, взглянув на меня.

— Полагаю, что да, — неохотно признал я.

— Хочу, чтобы сценарий был готов завтра же, после обеда! — воззрился на меня Эдди. — Мы начнем репетировать в среду, и в тот же вечер это пойдет в шоу.

— Ты почти не даешь мне времени, Эдди! — возопил я.

— На тебя работают три автора, — парировал Эдди ледяным тоном. — Ваша банда стоит мне десять тысяч в неделю! Сценарий нужен мне завтра, к трем часам пополудни, или к половине четвертого сегодня я найду других четырех писак для своего шоу.

— Говоря о секретарше, ты имел в виду меня, дорогой? — неожиданно вступила Фрайда.

— Еще чего? — зарычал Эдди.

— А как насчет меня? — поинтересовался Ле Фуе с безнадежным видом. — Какую роль во всем этом ты отводишь мне?

— Скажу, когда истечет срок твоего контракта, — ответил Эдди с ухмылкой. — А пока тебе не о чем беспокоиться. Можешь мне поверить, я не позволю тебе рассиживаться в домашнем халате за такую зарплату!

Он посмотрел на Кэйт Данн, которая все еще нежилась в кресле, свернувшись клубочком. Глаза ее были закрыты.

— Ты, белобрысая! — неожиданно завопил он. — Твоя пижама расстегнулась прямо на груди!

Кэйт мгновенно открыла глаза, глянула прямо Эдди в лицо с нескрываемым отвращением. Молчаливый поединок взглядов длился несколько секунд.

— Расстегнулась прямо на груди, — вдруг переменившимся счастливым голосом повторил Эдди. — Если ты мне не веришь, детка, посмотри сама.

— Я бы почувствовала, — невозмутимо зевнула Кэйт. — Если это твое «спокойной ночи», не могла бы я вернуться в постель?

— Нет! — опять взревел Эдди. — Тебе и так платят слишком большие деньги за то, что ты поешь в моем шоу, белобрысая. Но я хочу, чтобы ты еще и играла — я сказал играла! — в этом новом скетче. Понятно?

— За дополнительную плату? — Кэйт сладко улыбнулась ему.

— Пусть твой агент обсудит это с Хэллом! — ухмыльнулся Эдди. — При том, как ты ведешь дела, тебе, может быть, и удастся выторговать свои пять центов.

И тут в дверь изо всей силы забарабанили. Эдди открыл ее, и в комнату вошел новый — высокий и тощий — персонаж. Его физиономия выглядела болезненно изможденной, и, осененная полями темной шляпы, его фигура более всего, с моей точки зрения, походила на длинное весло. Пришелец был одет в какого-то скучного цвета пальто, которое болталось на его плечах, как на вешалке, а обе руки глубоко засунуты в карманы пальто.

— Какого черта вам нужно, что вы врываетесь сюда прямо посреди совещания? — заскрипел Эдди гнусавым голом.

— Вы — Эдди Сэквилл? — поинтересовался вновь прибывший глухим полушепотом.

— А кто еще, по-вашему? — саркастически отозвался Эдди. — Может быть, я больше похож на Хрущева?

— Меня прислал Чарли, — прошептал мертвенно-бледный тип.

— Чарли? — Эдди на секунду задержал на пришельце взгляд, затем адамово яблоко на его шее задергалось в конвульсии. — Кто такой Чарли, черт побери?

— Чарли сказал, что он действительно устал ждать, — сказал высоченный парень.

Он чуть придвинулся к Эдди, вытащил руки из карманов и осторожно снял с носа того очки в тяжелой оправе.

— Чарли говорит, что у него кончилось терпение, — жестким шепотом повторил он. — У вас осталось на все про все двадцать четыре часа — после этого, говорит он, может случиться все, что угодно.

Он уронил очки в тяжелой оправе на пол и неторопливо растоптал оба стекла.

— Вот что говорит Чарли, — повторил он на случай, если Эдди еще не понял, о чем идет речь, а затем повернулся к двери.

Хэлл Уайт наконец поднял с кушетки свои двести фунтов тухлого жира и неуклюже двинулся через комнату.

— Эй! — негодующе заорал он вдогонку незнакомцу. — Вы не имеете права!

— Да что вы говорите? — Парень оглянулся, посмотрев на Хэлла со слабым проблеском интереса. — И почему же?

— Потому что он — Эдди Сэквилл, вот почему! — Угрожающие ноты в голосе Хэлла, стоило ему взглянуть пришельцу в лицо, неожиданно сменились растерянными. — Я хочу сказать… ну!., не имеете права, и все. Может, вы просто не понимаете, какой Эдди большой человек! Только попробуйте…

— Кое-кто оказал бы миру серьезную услугу, пустив тебя на кошачьи консервы! — отозвался тощий, как весло, парень. — Таким образом ты мог бы принести пользу, вместо того чтобы занимать в этом мире место своей жирной тушей и понапрасну сотрясать воздух.

Неожиданно всем стало ясно, что пришелец утомился от разговоров: он поднес к лицу Хэлла открытую ладонь и дал ему пощечину. С виду в этой руке и мускулов-то никаких не должно было быть, однако от этого «легкого» удара Хэлл всей своей массой отлетел в другой конец комнаты, хватая руками воздух в