отделанный белым кафелем коридор, наполненный запахами кухни. Безмолвные слуги удивленно глазели на него, когда он проходил мимо.

Он подошел к двери на кухню и шагнул внутрь.

Вокруг длинного стола в центре помещения собралась дюжина с чем-то петриков низшей касты. На столе была навалена целая куча разных ножей: хлебных, с длинными лезвиями, кривых разделочных и больших мясницких. Не меньшее количество находилось за поясами или в руках собравшихся. При появлении землянина аборигены пораженно замерли. Толстяк в желтом саронге повара, отвесив челюсть, застыл в немой сцене торжественного вручения двенадцатидюймового ножа для нарезки сыра высокому одноглазому уборщику.

Ретиф бросил один-единственный скучающий взгляд на собравшихся, а затем разрешил своим глазам посмотреть в противоположный угол помещения. Беззаботно насвистывая какой-то мотивчик, он вразвалочку подошел к открытым полкам с выпивкой, выбрал крикливо-зеленую бутылку, а затем не спеша направился обратно к двери. Компания, затаив дыхание, следила за ним.

Когда Ретиф уже добрался до двери, та резко распахнулась ему навстречу. В дверях, глядя на него, стоял Маньян.

— У меня возникло дурное предчувствие, — заявил он.

— Держу пари, оно, как всегда, блестящее. Вы обязательно должны подробно рассказать мне о нем — в салоне.

— Нет. Расставим все точки над «и» прямо здесь, — отрезал Маньян. — Я предупреждал вас…

Голос его оборвался, когда он воспринял, наконец, сцену вокруг стола.

— После вас, — вежливо подтолкнул Маньяна к дверям Ретиф.

— Что здесь происходит? — рявкнул Меньян. Он уставился на собравшихся и начал было обходить Ретифа, но тот попридержал его.

— Идемте, — повторил Ретиф, подталкивая Маньяна к коридору.

— Эти ножи! — заголосил Маньян. — Да отпустите же меня, Ретиф! Что это вы затеяли, любезные..!

Ретиф оглянулся. Толстый повар внезапно сделал неуловимый жест, и собравшиеся растаяли на заднем плане. Повар встал, вскинув руку с зажатым в ней тесаком.

— Закройте двери и ни звука, — тихо приказал он челяди.

Маньян прижался спиной к Ретифу.

— Бе-бе-жим… — заикнулся он.

Ретиф медленно повернулся и поднял руки.

— Я не очень хорошо бегаю с ножом в спине, — ответил он. — Стойте смирно, господин Маньян, и точно выполняйте все его приказы.

— Выведите их черным ходом, — распорядился повар.

— Что он имеет в виду? — забрызгал слюной Маньян. — Послушайте, вы…

— Молчать! — почти небрежно обронил повар. Маньян ошалело уставился на него, разинув рот, а потом закрыл его.

Двое слуг с ножами подошли к Ретифу и сделали знак, широко усмехаясь:

— Пошли, павлины.

Земляне молча пересекли кухню, вышли через заднюю дверь, остановились по команде конвоиров и стояли, ожидая дальнейшего развития событий. В ночном небе блистали яркие звезды, легкий ветерок шевелил в саду верхушки деревьев. За их спиной о чем-то шептались слуги.

— Ты тоже иди, Дурни, — приказывал повар.

— Да брось ты, давай сделаем это прямо здесь, — отнекивался официант.

— И потащим их вниз?

— А чего тащить-то, бросим их за ограду, во делов-то.

— Я сказал — в реку. Вас троих и так много для пары пижонов-ненни.

— Они иностранцы, а не ненни. Мы не знаем…

— Значит, они иностранные ненни. Без разницы. Видал я их. У меня здесь на счету каждый человек, так что теперь идите и постарайтесь управиться побыстрее.

— А как насчет рослого парня?

— Этого-то? Он провальсировал на кухню и умудрился вообще ничего не заметить. Но за другим следи в оба.

Понуждаемый острием ножа, Ретиф тронулся по дорожке, двое конвоиров шли позади него с Маньяном, а еще один разведывал путь впереди.

Маньян придвинулся поближе к Ретифу.

— Послушайте, — прошептал он. — Этот парень впереди… Это, случайно, не тот тип, что уронил бокал? Вину которого вы взяли на себя?

— Он самый, спору нет. Как я замечаю, он больше не выглядит испуганным.

— Вы спасли его от серьезного наказания, — сказал Маньян. — Он будет благодарен; он отпустит нас…

— Прежде чем действовать рассчитывая на это, лучше подумайте о том, как на это посмотрят вон те парни с ножами.

— Ну скажите же ему хоть что-нибудь! — взмолился Маньян. — Напомните ему…

Шедший впереди официант замедлил шаг и поравнялся с Ретифом и Маньяном.

— Эти двое олухов вас побаиваются, — усмехнулся он, ткнув большим пальцем в сторону ребят с ножичками. — Каково, а? Впрочем, они не работали в окружении ненни, как я, и ничего не знают о вас.

— Неужели вы не узнаете этого господина? — обратился к нему Маньян. — Он…

— Он оказал мне услугу, — подтвердил слуга. — Как же, как же, помню.

— Что все это значит? — спросил Ретиф.

— Революция. Теперь берем власть мы.

— Кто это «мы»?

— Народная Антифашистская Истинно Героическая Ассоциация.

— А для чего все эти ножи?

— Для ненни, ну и для вас, иностранцев, тоже.

— Что вы имеете в виду? — взвизгнул Маньян.

— Мы решили перерезать все глотки разом, уберегая себя тем самым от долгой беготни.

— Когда это произойдет?

— Сразу на рассвете, а рассвет наступает рано в это время года. Когда займется день, у кормила власти будет стоять НАФИГА.

— Вам никогда в этом не преуспеть, — заявил Маньян. — Несколько слуг с ножиками… Да вас всех схватят и казнят без разговоров.

— Кто, ненни?! — рассмеялся официант. — Да ты, ненни, — просто чудила.

— Но мы не ненни…

— Ладно-ладно, мы наблюдали за вами; вы такие же. Принадлежите к одному классу кровопийц, сидящих на шее у трудового народа.

— Есть же лучшие способы, — лихорадочно говорил Маньян. — Это массовое убийство вам ничем не поможет. Я лично позабочусь о том, чтобы ваши жалобы были заслушаны в Суде Корпуса. Могу вас уверить, что тяжелое положение задавленного пролетариата будет облегчено. Равные права для всех.

— Угрозы тебе не помогут, — отозвался официант. — Меня ты не напугаешь.

— Угрозы? Я же обещаю облегчение эксплуатируемым классам Петрика.

— Ты, должно быть, спятил от страха. Пытаешься расшатать систему или еще чего хуже? Ну, ты оригинал!

— Разве не в том заключается цель вашей освободительной революции?

— Слушай, ненни. Нам надоело смотреть, как вы, ненни, получаете все взятки. Мы тоже хотим свою долю. Теперь наша очередь. Какой нам толк управлять Петриком за здорово живешь, если не будет никакой добычи?!

— Вы хотите сказать, что намерены угнетать народ? Но ведь эти люди принадлежат к вашей же группе.

— Группе, шмуппе! Весь риск берем на себя мы; всю грязную работу, опять же, делаем мы. Так что именно мы, а не кто другой,