показать мою новую запись. Вы слышали мои пластинки?

Косме. Их больше, чем одна?

Флоренс. Нет. Но мне нравится, как она звучит.

Косме. Я не слышал.

Флоренс. Ария с колокольчиками, из «Лакме».

Косме. Очень хорошо.

Флоренс. Я записала ее на студии «Мелотон». Какие добрые люди! Сначала они были удивлены, что во время записи я просто спела всю арию от начала до конца. Но я подумала, что если первый раз не получилось, во второй раз получится немногим лучше, зачем же себя утруждать? Знаете, я не придаю записям такого значения, как другие знаменитости.

Входит Мария. Он толкает перед собой чайную тележку, накрытую салфеткой. На ней — кусок торта и чайник с фруктовым чаем, тарелки, салфетки, чашки и т. д.

Флоренс. Благодарю, Мария!

Мария. Si, si, luego me vuelvan a dar las gracias cuando les diga que mañana ya no vuelvo. [попляшут они, если я завтра не выйду на работу]

Уходя, обрушивает на Косме:

Хa!!

Флоренс улыбается и пожимает плечами, не понимая ни слова, Мария уходит.

Косме. Она принесла только один кусок торта. А вы не…?

Флоренс. Нет, стараюсь не есть. Разрешите, я налью. Я не люблю крепкий.

Косме. Так — хорошо.

Флоренс наливает чай.

Флоренс. Вам доставляет наслаждение игра на фортепиано?

Косме. Конечно. Хотя, чтобы заработать, всякий раз приходится трудиться.

Флоренс. Что же, не волнуйтесь. Я буду щедро вас вознаграждать.

Косме. Хорошо! Ваши слова — настоящая музыка. И банк будет доволен.

Флоренс. Ах, за них не волнуйтесь. Я их не люблю. Все время пишут мне письма, предостерегают от чего-то. Такие назойливые! Я так хочу, чтобы они оставили меня в покое. У меня столько дел. Мой отец был крупным банкиром в Пенсильвании. И не был особенно доволен жизнью. Занятие не для души.

Косме откусывает торт.

Мокрый?

Косме. Нет, все в порядке.

Флоренс. Я имела в виду торт?

Косме. О, да, конечно, то, что надо. И еще серебряные шарики наверху. Вы меня балуете.

Флоренс. Я знаю, я — не злая! (хихикает) Так мечтаю о кусочке торта. Но не имею права, иначе не помещусь ни в один из своих сценических костюмов. А они такие эффектные. Все придумываю сама. Так тоскливо их расставлять в талии. Поэтому, я на строгом режиме.

Ее взгляд прикован к торту, когда Косме откусывает еще кусок. Она облизывается.

Косме. Э-э, у вас есть еще вопросы?

Флоренс. О, нет. Мы узнаем друг друга лучше, когда начнем работать. Вы же знаете, что мне нужен кто-то, кто бы начал аккомпанировать прямо сейчас?

Косме. Ну конечно. Ваша подруга Дороти дала мне все ноты.

Флоренс. Правда?

Косме. Она пришла в ресторан, где я играю. Я предлагаю им Шопена, в то время как они жуют мясной рулет. Мой вклад в военную экономику.

Флоренс. И я готова поклясться, они чрезвычайно за это благодарны.

Косме. Вряд ли кто-то меня вообще замечает. Я спрятан за салатами. Силуэт, размытый брокколи. Занятно.

Флоренс. Вы думаете, Дороти и вправду дала вам все ноты? Включая запись, бал и сольный в Шерри Хеппи-энд?

Косме. Мне кажется, все. В любом случае, большинство из них я играю наизусть.

Флоренс. Господи, какое счастье! Вам придется поволноваться — у нас всегда столько народу на концертах. Восемьсот человек каждый год в отеле «Ритц Карлтон». Ни одного свободного места. И я лично знаю каждого зрителя.

Косме. Должно быть, у вас много друзей.

Флоренс. Не по этому. А потому, что каждый, кто хочет придти на сольный концерт, должен пройти интервью.

Косме. Интервьюируете прежде, чем выдать билет?

Флоренс. Очень необычно. Но приходится на этом настаивать. Единственный способ избавиться от врагов.

Косме. Врагов?

Флоренс. Отдельные персонажи приходят только, чтобы поглумиться и доставить неприятности. Гогочут на последних рядах, улюлюкают. Я пытаюсь от них избавиться…Не хотите ли еще торта?.

Косме. Спасибо, нет. Не хочу портить аппетит к обеду.

Флоренс. Вы правы! Что у вас на обед?

Косме. Еще не решил.

Флоренс. Конечно, не стоит портить аппетита! Я тоже еще не знаю, что у меня на обед. Каждый день — маленький сюрприз, чаще неприятный.

Ее взгляд опять останавливается на торте, смущая Косме.

Косме. Хотя бы маленький кусочек?

Флоренс. Мне нельзя. Мучительно, не правда ли?

Слышно пение Сэйнт Клэра за дверью.

О-о! Вы можете познакомится со Святым Клэром!

Дверь открывается и закрывается. Входит Сэйнт Клэр, пожилой, толстый, но полный жизни. Сэйнт Клэр — англичанин, эффектно использующий британский акцент.

Клэр. У нас гость?

Флоренс. Мистер МакМун. Пианист.

Клэр. А-а-а! Наш потенциальный пианист. Добро пожаловать! Надеюсь, вы сохраните свое здоровье лучше, чем предыдущий герой. Иногда казалось, что у нас исполняется «Увертюра 1812 года».

Клэр пожимает руку поднявшемуся навстречу Косме.

Косме. Косме МакМун. Очень приятно познакомиться.

Клэр. Сэйнт Клэр Байфилд.

Косме. Вы — англичанин?

Клэр. Да.

Косме. Что же вы делаете в Нью-Йорке? Вы заблудились?

Клэр. (смеется) Должно быть, заблудился. Столько лет уже. Однако корни остаются. Люблю англичан. Издалека.

Клэр громко смеется. Наливает себе бурбон.

А вы отсюда?

Косме. Нет, я вырос в Чикаго.

Клэр. Чикаго! Во времена сухого закона?

Косме. Точно.

Клэр. Должно быть, вам хочется пить! Могу я предложить вам большой стакан?

Косме. Нет, спасибо.

Клэр (дружелюбно). Да ладно, это не собрание Клуба «Верди», уж выпейте.

Флоренс. Выпейте бурбона, Косме. Оставьте чай. Мария не так уж вкусно его заваривает. Но бурбон не имеет ничего общего с Гвадалахарой, так что все обойдется.

Косме (под нажимом). Только немного.

Клэр (рассматривая штоф). Это хорошо, что вы попросили немного, тут как раз капля и осталась. Мне придётся пострадать.

Косме. Что?

Клэр. Жить без алкоголя. Я бы, не задумываясь, подался к Аль Капоне. Или к папаше Кеннеди.

Косме. Меня это никак не задело. А вот мои родители с удовольствием бы залили печали.

Клэр. Они все еще в Чикаго?

Косме. Нет, во Флориде… с другими крокодилами.

Сэйнт Клэр передает Косме бурбон, Флоренс наблюдает за ним, широко улыбаясь.

Косме. Так чем вы занимаетесь, Клэр?

Флоренс. Клэр — актер. Этим летом он участвовал в шекспировском спектакле в парке.

Косме. В Центральном парке Нью-Йорка?

Флоренс. Нет, в Нью-Джерси. Он был прекрасен.

Клэр. Вопреки режиссеру. Который был увлечен своей прической больше, чем спектаклем. Сделал все, чтобы уничтожить трагедии Шекспира. В