кудрявый на берегу

забрели... У нас-то скорей - вертеп:

ты в окошко выгляни - всё в снегу. .

Охлади, дельфин, - и согрей, Загрей!

Так привыкли греки - вино, вода...

Но звезда иного Слияния - у дверей:

пастухи небесные, их стада...

Аристотель - долу, горе - Платон.

Ватикану нужен лишь бойкий клип...

На закате боги, взглянув в затон,

в отраженьях лиц своих не смогли б

отыскать различий, - и золотой

зной сменился холодом в серебре...

Погоди печалиться, брат, - постой:

о весенней вспомни страстной заре.

10

Так касались губы ее гобоя,

я не знаю, полой тоски кларнета,

что сравненье розово-голубое

с языка едва не слетало: это...

флорентийские голуби, бог с тобою!..

Погляди: в ладони блестит монета.

У нее есть аверс и реверс... Две лишь,

созерцатель, версии допустимы...

Я болтаю глупости, чушь ты мелешь -

сантиментов наших смешны сантимы...

Одного лишь гуртиком не разделишь -

в-красоте-рожденного Диотимы.

Не постель - триклиний у нас. Зевает

безработный Эрос, прослушав фразу.

Никакие речи не обвивают

правды, ртам беззвучным доступной сразу. .

Как узнаешь: пьет она, выдувает,

утопая в музыке, - воду? вазу?

11

Танатос и Эрос за нами, братья-

близнецы, в обнимку шагают следом -

милые тинейджеры... Смысл объятья

их, увы, ни мне, ни тебе неведом.

И о чем там шепчутся - не хочу узнать я -

круглоглазым звездным эгейским летом

эти два не в меру радостных пионера...

Геллеспонт Леандр переплыть стремится,

предвкушая розовый трепет Геро:

огонек мерцает; в груди теснится,

распирая ропот по жилам, сфера;

путеводным сором волна лоснится...

12

Лишь улыбчивый слепок всего того,

что томило сердце, влекло уста,

наполняло зрение... Все мертво.

Только сон пустого листа.

Никогда не скажет уже простых

слов, причислен к сонму камней.

Леденеет вена, немеет стих.

Обладай, властитель, имей!..

От Бриганция до Трапезунда все

города уставлены сном -

синеватым дымом во всей красе,

красотой в ознобе сквозном...

А бумага - она смоляной пушок,

жар касаний, запах кудрей

сберегает разве? Ответь, дружок.

Ну, соври, если "нет", скорей...

Каменел, но, тая потом, слабел,

словно голос. Мускулом пел...

Что ему теперь глиптотек пробел

и немого мелоса мел?

13

Так себе - спецовочка, кителёк

для души, скажем, альфа-вида...

Еще есть бета-

вид... Ну, до обидного недалек

сочинивший это,

заронивший тлеющий уголек...

Как уйти от грубого трафарета?

Почему нам выпал с тобой орел,

а вот этим, жалобно-близким, - решка?

Почему я зрение вдруг обрел

не в низинах греческого орешка,

а в горах, окутанных в ореол

туч... Не кара даже и не насмешка,

к сожаленью, - случай... Вольно случать

Скотоводу им порожденных тварей...

О, на всем такая лежит печать

пустоты, что крикнуть хочу: "Глоссарий,

замолчи! Что тут толковать! Молчать,

Музы! Слаще ль тленье от ваших арий?.."

14

Все завесы, занавесы, кулисы,

погляди, разодраны в этом зале.

Все слова рассыпаны. Нет Алисы -

в Зазеркалье... Прежде мы осязали

плюш... Руины лишь, кипарисны тисы.

И уютней, кажется, - на вокзале.

Как мне жаль витых, полутемных лестниц,

осторожной нежности, пылкой краски

на ланитах трепетных тех прелестниц,

танцовщицы-лексики в полумаске -

Афродиты - вестниц!

Арлекина жаль мне, и Коломбину,

и Пьеро... Раскиданы их наряды...

Как футляр разрушенный я покину,

где плескались резво смычки-наяды

в оркестровой яме, врезалась в спину

деревяшка, в уши вливались яды?..

Там моя рука, овладев твоею,

млела негой - тою же, что на сцене

процветала. Там дозволялось ею

ледяной бинокль на ночном колене

находить... Как все это я сумею

повторить в зияющем, ждущем тлене?

15

Ах, за всё Эрато предъявит счет.

Стоит трубку снять - отчитает рьяно.

Здесь - натяжка грубая, там - просчет.

Вообще - расстроено фортепьяно

бессердечное... Нил, говоришь, течет?

Присмотрись - не слезы ли Адриана?

Погляди: пугающи все пути,

а тебе, бестрепетный, нет и дела.

Как эфеба с Фебом ты ни верти,

ничего не выгорит здесь, прости, -

облетит листва, вот уже зардела...

И в любой купальне легко найти

ледяное тело...

И ревнуют, смертно смутясь, уста

к палимпсесту потному, к тем пустотам

в помпеянском пепле... Плыви, листа

колыбель-могила, по всем широтам -

к Ланселотом слитым, к сплетенным Тотом,

чья печаль - безмерна, чья страсть - чиста!

16

Тирсы наших менад примахались быстро.

Хоть бумажку мните, Орфея рвите,

а Назон и в зимних низовьях Истра

сочиняет плач, Александр - в Тавриде;

и Дедал, замкнув лабиринт, на Крите

дельтаплан выносит - пари сребристо!..

Не обрезать вам путеводной нити.

Не наследство, нет, - но уроки бегства

из угрюмо так обступившей суммы

обстоятельств... Кажется впавшим в детство,

что мертво искусство, мечты заумны,

беспросветны