Женщина в линялой майке принялась жадно глотать воду из носика эмалированного чайника. Даже под этим ядовитым освещением маки на болотной эмали были алыми.

Игорь взялся за пластмассовую ручку, насаженную на здоровенный штырь, торчащий из двери заведения. Шумно вдохнул и потянул на себя. Дверь послушно открылась и захлопнулась, подталкивая в душное нутро «Версаля».

* * *

— Молодые люди — пятьдесят, девушки — бесплатно, — заученно отчеканила бабушка на кассе.

Игорь внимательно рассмотрел высушенную временем бабулю. Из вырезанного в оргстекле полукруга дохнуло покоренной целиной и пылью зеленых киношных билетов.

— Один взрослый, пожалуйста, — Игорь протянул нужную бумажку и улыбнулся.

* * *

Седой суховатый мужчина сунул в окошко полтинник и улыбнулся.

Анна Федоровна вдруг ощутила такую благодать, что даже постоянное грохотание «дурной» музыки наверху стихло, а мучавшую ее головную боль сняло как рукой. Она словно на секунду вернулась в детство, когда покойная бабка вела маленькую Нюрку в только что очищенный от проросшей картошки храм. Вокруг кланялись соседки в белых платках, а незнакомый бородатый дед махал дымящим шаром на цепочке. В сыром воздухе пахло свечами и чем-то сладким. Из дыры в крыше лучом бил свет. Он падал прямо на темные картинки алтаря, там, под потолком. Высоко-высоко, выше дощатого пола, выше растрескавшихся деревянных цветов, выше пустых прямоугольников иконостаса.

Сердце Анны Федоровны гулко бухнуло. Старушка смахнула слезу, украдкой перекрестилась и полезла за валидолом в сумочку из потрепанного дерматина.

* * *

— Руку! — приказал дородный парень после того, как его коллега отошел в сторону, помахивая лопаткой металлоискателя.

— Простите, что? — не понял Игорь.

«И если негодяй пытается тебя достать», — грохнуло с танцпола.

— Руку давай, — замахнулся печатью охранник.

Игорь подставил левую ладонь под штамп. И заглянул в глаза местному Церберу.

Бумц — бумц — бумц. За басами шум крови в ушах было не разобрать. Взгляд получился слишком долгим.

— Вовчик, я не понял, — вмешался парень с металлоискателем. Хрустнул шейными позвонками. — Есть проблемы?

Игорь лишь покосился на него и глупо улыбнулся.

— Да не, ровно все, — промямлил хранитель печати. И уже обращаясь к Игорю, добавил: — Проходите.

— Спасибо, — ответил тот, кивнул напоследок и пошел вверх по лестнице, туда, где тяжелый дух горячих тел мешался с табачным дымом.

* * *

Владимир поежился, стряхивая наваждение. В его голове звучал колокольчиком голос. «Ты хороший человек. Будь готов», — повторял он. Колокольчик звенел серебром.

* * *

— Я заглянул в зеркало.

Человек за столиком лениво скользнул по Игорю взглядом, будто нехотя оторвавшись от экрана плазменного телевизора. Смерил с ног до головы и вернулся к беззвучно мечущимся картинкам новостей.

— Я заглянул в зеркало, — настойчиво повторил пароль Игорь.

— Вижу. Присаживайся, — человек, которого за глаза называли Продавцом Счастья, кивнул на пустой стул напротив.

Игорь послушался. Глубоко вдохнул и как можно увереннее произнес:

— Меня направил к вам Иван.

Продавец картинно зевнул и откинулся на спинку стула. Заложил руки за голову:

— Да? И как у него дела?

— Гораздо лучше. Гораздо, — повторил Игорь и принялся изучать похожего на флибустьера собеседника.

Длинные спутанные волосы, неопрятная борода. Черная рубаха, за расстегнутым воротом массивная золотая цепь. Такие же, как у него, Игоря, потрепанные джинсы. Дорогие, но затертые. Голубые блестящие глаза на смуглом лице.

И никакого будущего. Вообще.

Игорь ждал. Продавец молча пялился в телевизор. Рвались через стенку басы, били по диафрагме.

— Я бы хотел сразу перейти к делу, — начал Игорь.

— Игорь Чернов, бизнесмен. Кандидат физико-математических наук. Вдовец. Последние четыре года не может выкарабкаться из преследующих его неудач, — резко выпрямился Продавец, протягивая зажигалку Игорю. — И все это началось после того, как ты увидел свое отражение в разбитом зеркале. Кстати, как это было?

— Мы перевозили мебель. Трельяж, — спокойно ответил Игорь.

Бородач ухмыльнулся, заметив, как гость старается спрятать раздражение.

— Но что самое забавное, — продолжил Продавец, пододвигая пепельницу, — Игорь Чернов стал видеть странные вещи. Как бы это помягче выразиться, — он пощелкал пальцами и хохотнул, — Игорь Валерьевич Чернов стал разбираться в людях!

— Я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности. Давайте перейдем к делу.

— Как скажешь, — пожал плечами Продавец. — Все-таки вы очень торопливые создания — неудачники, — продолжал он, уже давя на кнопки мобильного.

Игорь лишь поджал губы.

— Это Продавец, — буркнул в трубку бородач и озорно подмигнул Игорю. — Узнай-ка мне, Василий Семеныч, остаток на счете. Да, я жду поступления от… — Он прикрыл пальцем щелку микрофона, — наименование плательщика?

— Приснодева Мария. На латыни, — подсказал Игорь.

— Ого, — уважительно протянул Продавец. Плюнул в трубку: — Фирма «Вирджине Мариа». Да, все «и» с точкой. Ну все, жду.

За соседним столиком девочки опустили фужеры с шампанским и засмеялись. Ноздри Продавца дрогнули. Он отложил телефон и кивнул появившемуся вдруг охраннику. Тот неспешно подошел к столику и после недолгой тихой речи выпроводил дамочек из бара.

Игорь докуривал вторую сигарету, когда запрыгал по столу мобильник.

— Ну? — после краткого ожидания лицо Продавца осветилось улыбкой. — Все нормально, Игорек. Выпьем?

— Я бы хотел… — упрямо повторил Игорь

— Да ладно тебе! Кидалова не будет, — Продавец пощелкал пальцами девушке в синем переднике и только тогда отреагировал на удивленно вскинутую бровь Игоря. — С волками жить… Что поделать — глушь. Мне даже вино из Европы приходится заказывать.

Официантка поставила на столик бокалы, бутылку красного и сменила пепельницу.

— За счастье, — поднял бокал Продавец. Налитая до краев рубиновая жидкость опасно плескалась и падала на стол тяжелыми жирными каплями.

— За счастье, — эхом отозвался Игорь, но чокаться не стал.

Вино было отменным. Игорь пригубил, покатал на языке, наслаждаясь вкусом. Оно смочило пересохший рот, наполнило ноздри ароматом винограда. Продавец осушил бокал и грохнул его о стол. Граненая ажурная ножка пискнула, но выдержала. Бородач отер губы и плеснул себе еще.

— А почему латынь? — спросил Продавец, и