шепотом, я не слышал, а так как отец находился вблизи, то можно было опять-таки определенно удостовериться в том, что шевеления губ и никакого шептания вообще с его стороны не делалось, и губы его после сделанного вопроса оставались совершенно сомкнутыми в то время, когда девочка громко произносила ответы.
«В целях большей убедительности решено было проделать опыты так, чтобы отец находился вне комнаты за дверью, а девочка попрежнему оставалась в глубине комнаты за стулом. При этих опытах я находился вблизи отца и внимательно следил за ним. Ответы девочки опять были вполне удачны, хотя отец ее только спрашивал, не подавая никаких сигналов, которые помогли бы ей отгадывать».
По окончании этих опытов профессор, не желая упускать такого благоприятного случая исследовать редкий феномен до конца, предложил отцу девочки-отгадчицы повторить опыты у него на квартире. Отец, после некоторого размышления, согласился. Условились о дне и часе, когда отгадчица с отцом прибудут на квартиру профессора для производства опытов в спокойной обстановке, при небольшом числе зрителей.
Наступил условленный день, но редкие гости не приехали. Прождав напрасно, ученый в тот же вечер отправился на очередное представление, где его неявившиеся гости должны были показывать свои опыты «чтения мыслей» перед публикой.
Закончилась эта история довольно неожиданным образом. Вот как рассказывает об этом профессор:
«Уже на дворе театра меня остановил какой-то господин, ранее мне совершенно не знакомый, и отрекомендовался непрактикующим врачом, хорошо знающим данный театр и, между прочим, отца девочки. Он заявил, что отец не мог приехать потому, что выступая с опытами в театре, он имеет дело с публикой, среди которой интерес к такому представлению поддерживается исключительно тем, что самое явление признается загадочным; но меня, как человека науки, он не может вводить в заблуждение тем более, что ему ясно, что я и сам догадываюсь о действительной природе явления, как он убедился в том из моих слов во время опытов за кулисами театра; и потому, если бы я был в прошлый раз во время представления в конторе театра один-на-один с отцом девочки, он не преминул бы открыть мне свой секрет; но так как я был с людьми из публики, то сделать ему этого было нельзя. Он не мог бы также сделать этого и у меня на дому, ибо предполагалось представление с людьми из публики. Поэтому он и уклонился от представления у меня на квартире; но, предупредив меня о том, в чем заключается дело, он охотно сделает представление и у меня на дому при какой угодно публике. «Секрет же заключается в том, что отец имеет свой особый ключ из вопросов для разных обиходных предметов и особый ключ для азбуки и цифр, который девочка хорошо усвоила и хорошо распознает по нему, что требуется ей ответить. Все обыденные предметы, как, например, папиросница, спичечница, погон, ордена, книжка, билет и т. п., как и обыденные имена — напр., Николай, Александр, Владимир, Михаил и т. д. — имеют отдельной ключ собственно для легкости отгадывания: Для всех же других менее обиходных названий служит азбучный и цифровой ключ; иначе говоря, слова вопроса содержат в себе обозначения определенных букв и цифр. «Допустим, например, что надо отгадать цифры 37; для этих цифр может быть условный ключ: „Скажи скорее“, — при чем слово „скажи“ соответствует 3, а „скорее“ 7. Естественно, что когда отец спросит девочку, какая цифра на погонах у офицера, и прибавит „скажи скорей“, — то девочка ответит 37. Если в записной книжке окажется написана, например, цифра 377 — добавление к вопросу будет такое: „Скажи, скорей, скорей“, а например, 337, — к вопросу будет добавлен: „Скажи, скажи скорей“. Если, предположим слово „ну“ будет соответствовать единице, тогда для отгадывания цифры 137 к вопросу будет добавлено: „Ну, скажи скорей“; для отгадывания цифры 1317, вопрос будет сопровождаться словами „Ну, скажи, ну, скорей“, и т. д. «Составленный заранее ключ для обиходных предметов дает еще более легкую возможность отгадывания; например, слово „что“ обозначает „часы“ а „что такое“ — кошелек, „что тут такое“ — гребенку. Ясно, что если вопрос будет задан так: „В кармане что?“, ответ будет дан: „Часы“, а при вопросе: „в кармане что такое?“ — ответ будет „Кошелек“; при вопросе „Что тут такое?“ — ответ будет: „Гребенка“. Переход с условного ключа для обиходных предметов, на цифры или на азбуку, конечно, обозначается опять-таки определенным условным словом, например: „Подумай хорошенько“, — и отгадчица знает, что надо составлять слово по азбуке. «В заключение мой собеседник предупредил меня, что он передает о профессиональном секрете отгадывания с тою целью, чтобы отец при моем желании имел возможность после этого сделать представление у меня на квартире хотя бы и в присутствии посторонних лиц. Я поблагодарил его, и мы вошли в театр. «Сидя в ложе и наблюдая за ответами отгадчицы, как и в прошлый раз, я теперь мог ясно следить за всеми подробностями фокуса. Отец, проходя по рядам публики, само собой разумеется, ничуть не нуждался в сосредоточении своего внимания на предмете, имевшемся у того или другого лица из публики. Он не нуждался и в том, чтобы пронизывать отгадчицу своим взором. Ему просто было нужно знать самый предмет и затем задавать девочке вопросы по условленному ключу, хотя бы даже и не смотря на нее, — и девочка, хорошо усвоившая ключ, руководясь этими вопросами, отвечала незамедлительно».