д’Иф.

Среди тех, кто настаивал на вводе правительственных войск в город, был и торговец шёлком 63-летний Франсуа Клари, отец 13 детей, включая очаровательную девочку по имени Дезире. Спустя много лет она напишет, что «однажды в наш дом в Марселе зашёл солдат и предъявил реквизиционный лист. Мой отец, не желавший, чтоб какой-то солдат нарушал его покой, вежливо отослал его обратно к полковнику с письмом, в котором попросил прислать ему вместо солдата офицера. Солдат оказался Бернадотом, который потом женился на мне и стал королём».

Некоторое время спустя ситуация в Марселе изменилась, революционеры стали брать верх, гражданскую армию разогнали и вместо неё в 1790 году образовали Национальную гвардию, которая выступала теперь на стороне народа. В этот переходный и смутный период двоевластия трения продолжались в основном между жителями Марселя и правительственными войсками, в числе которых был полк Рояль Марин.

Узнав о таком столкновении своих солдат с Национальной гвардией, полковник д’Амбер, отправившийся с инспекционной поездкой в О-де-Прованс, возвратился в Марсель. На въезде в город его остановил патруль из двух часовых: один из них был его подчинённым, а другой — из Национальной гвардии. Последний потребовал от полковника предъявить пропуск. Д’Амбер якобы повел себя весьма высокомерно и, отпустив несколько оскорбительных слов в адрес Национальной гвардии типа «подлая чернь!», ответил, что пропуск ему не требуется, поскольку все в городе знали, кто он такой. Гвардеец заспорил, но в дело вмешались солдаты из полка Рояль Марин и быстро решили спор в пользу своего начальника.

Между тем оскорблённый национальный гвардеец поднял шум, уличил полковника в злонамеренности и поднял на ноги своих товарищей. Дело грозило кровавым столкновением. Бернадот, уговорив полковника пока не выходить из своего номера в отеле, отправился улаживать дело к городским властям. Однако маркиз д’Амбер, не дожидаясь возвращения адъютанта, выскочил на улицу и тоже пошёл «восстанавливать справедливость». По дороге его опознали люди из Национальной гвардии, схватили и потащили к первому попавшемуся фонарному столбу, чтобы повесить. Вероятно, своё намерение гвардейцы бы выполнили, если бы неожиданно на их пути не появился Бернадот с несколькими солдатами. Им удалось отбить полковника, чтобы вместе пойти потом для окончательного выяснения отношений в мэрию. Гвардейцы между тем от них не отставали, выкрикивали угрозы и требовали головы д’Амбера. Тогда Бернадот вытащил саблю и сказал, что полковника они получат только после того, как переступят через его труп. Это отрезвляюще подействовало на гвардейцев, к тому же в это время на месте происшествия появился прокуратор коммуны, будущий жирондист Барбару (по другим данным, сенешаль Марселя Шомель), и общими усилиями полковник д'Амбер был спасён.

— Господин адъютант, — обратился якобы Барбару к Бернадоту, — вы пойдёте далеко, и если обстоятельства для вас будут благоприятными, я предсказываю вам славное будущее.

Нет никакого сомнения в том, что в деле с полковником д’Амбером действиями Бернадота руководило чувство долга и присяги, но не последнюю роль, вероятно, сыграла и масонская солидарность.

Как бы то ни было, слова марсельского прокуратора оказались пророческими.

На много лет вперёд он станет верным сторонником республиканского образа правления и будет горячо поддерживать распространение революционных идей в Европе. В то же время он был достаточно сдержанным в своих высказываниях, внутренне осуждал якобинский террор и проповедовал идеи порядка в стране и строгой дисциплины в армии. Первое время он, кажется, симпатизировал якобинцам — во всяком случае, пока во главе их был Робеспьер. Поэтому он вполне искренно вёл своих солдат в бой под лозунгом: «Да здравствует Республика, да здравствует Нация!» В то же время он не принадлежал к той кровожадной фаланге людей, которые основным средством достижения цели считали террор и гильотину. Бернадот был сторонником закона и порядка и, как мы убедились на эпизоде с полковником д’Амбером, не одобрял огульное преследование и истребление аристократии и дворянства.

Между тем д’Амбер, просидевший по настоянию Бернадота под охраной в течение 17 дней, получил приказ выехать в Париж и в сопровождении охраны покинул Марсель. В Париже он всем, включая военного министра и самого короля, не уставал рассказывать о том, как его в Марселе спас полковой адъютант Бернадот.

В это время для смотра войск в марсельском округе прибыл генерал маркиз де Бутилье. При осмотре полка Рояль-ля-Марин, как того требовал устав, кроме полковника д’Амбера и офицеров, генералу был представлен его адъютант. Бернадот просто очаровал инспектирующего маркиза, и когда смотр полка закончился, де Бутилье прямо заявил командиру полка:

— Если этот господин свой выгодный внешний вид сочетает с примерным поведением, то его следует повысить.

— Могу засвидетельствовать, генерал, что внешний вид — наименее выгодная его сторона, — скромно ответил д’Амбер.

К мнению полковника дружно присоединились остальные офицеры.

Полк Рояль-ля-Марин долго в Марселе не задержался, якобинцы стали буквально натравливать горожан на «реакционных солдат», и скоро он был выведен из города и отправлен в г. Ламбез. В своих записках Бернадот потом напишет, что солдаты выбрали его якобы в это время полковником, но он отказался выполнить их пожелания, будучи приверженцем старых армейских порядков, строгой дисциплины и единоначалия.

Командиром полка стал некто Морар д’Арсе. Это было тяжёлое время разложения и брожений в армии, офицеры десятками уходили из полка и отправлялись либо на покой, либо в эмиграцию, а солдаты просто расходились по домам. Т.-Т. Хёйер сообщает, что в Ламбезе полк Рояль Марин взбунтовался и прогнал всех своих офицеров. Бернадот выступал с самого начала за порядок и дисциплину в армии, а потому к бунту не присоединился. К осени полк перевели под Рошфор, а затем на о-в Ре, где Бернадот провёл целый год. Здесь его посетила ещё одна болезнь — ревматизм, и ему пришлось долгое время проваляться в постели под наблюдением врача. Он рассчитывал получить должность полкового адъютанта, но офицерское собрание, к его великому огорчению, выбрало другого, пообещав Бернадоту вспомнить о нём в следующий раз. Так оно вскоре и получилось.

Солдат в форме Беарнского пехотного (морского) королевского полка Его Величества Людовика XVI. В этом же полку служил Ж.-Б.