с расстояния в несколько миль без труда сровнять с землей небольшую крепость.

— А что, если я захочу в стратегических целях уничтожить части большей фортификации — скажем, Селен позади меня? — спросил Крендл.

— У каждого орудия есть своя камера мыслеуправления, — ответил Вокс.

— Которую мы несколько усовершенствовали, — добавил Акоракс.

— Нейронная связь между оружием и стрелком обеспечивает непревзойденную точность, потоковую передачу данных, коррекцию ответного огня и высокий темп стрельбы, — cказал Воск. — Эти параметры близки к показателям, характеризующим артиллерийских модератусов титана.

— Стать с орудием единым целым, — проговорил Крендл. — Интересная идея. Братья, это просто замечательно. Ваши осадные орудия действительно способны на все, о чем говорил капитан. И это хорошо, потому что наши с Кругераном жизни будут в ваших руках.

— Милорд? — Кругеран нахмурился. — Я впервые об этом слышу. Обычно братья-офицеры наблюдают за обстрелом цели из командирской машины.

Он указал на четыре «Спартанца»: штурмовые танки расположились по обе стороны от «Эрадиканта», словно бронированное сопровождение. Над его собственным транспортом, носившим название «Щит», в порывах пустынного ветра развевалось знамя Додекатеона.

— Именно оттуда мы и будем следить за обстрелом, — сказал ему Крендл. — С той лишь разницей, что, когда начнется штурм, командирская машина будет в самом его сердце.

Столь явное безумие заставило Кругерана опять измениться в лице. Он уже собирался что-то рявкнуть в ответ, но сдержался: не дело ставить под сомнение решения Крендла в присутствии Aкоракса и Воска.

— Просто чтобы внести ясность, — процедил он сквозь зубы. — Вы хотите вести прямую атаку на эту крепость?

— Да.

— Используя для этого моих Железных Воинов?

— Всех без исключения. Хотя в батарее их наберется немного. Не гранд-рота, конечно, но примарх рассудил, что я, получив малость, добьюсь большего.

— А что насчет самих орудий? — спросил Кругеран, надеясь найти брешь в упрямом оптимизме спятившего кузнеца войны.

— Вы сами сказали, орудия хорошо защищены и смогут постоять за себя, если придется. Мобильными установками будут командовать Акоракс и Воск; им помогут сервиторы и рабы, приписанные к отсекам боеприпасов.

— И снова уточню: вы хотите атаковать дворец? Когда по нему будут стрелять осадные орудия?

— Действительно, необычно, — ответил Крендл, поднимая бионический протез, заменивший ему руку. — Оказаться в самом центре битвы вместо того, чтобы следить за разрушением из-за горизонта. Ощутить всю ярость уничтожающего огня, под которым осажденная крепость обращается вокруг вас в прах. Не смею отказать вам в таком удовольствии, капитан. После моей последней осады у меня было много времени, чтобы подумать. Пока тело восстанавливается, важно не давать разуму впасть в праздность. Я разрабатывал новую осадную тактику — приемы, которые позволят нам разгромить самую упорную оборону. Когда я вспоминал падение Шаденхольда, все эти горы камня и металла, которые тогда обрушились, меня осенило. Сломались мои кости, сломался мой разум — а вместе с ними и те догмы, которым меня учили. Традиция легиона диктует, что вначале следует разбомбить вражеские позиции, разбить их защиту, а затем вести штурмовые силы внутрь. А если сделать это одновременно?

— Вы говорите об артиллерийском обстреле собственных сил, — сказал Кругеран, неверяще покачав головой. — Моих сил.

— Если я смог пережить то, что пережить невозможно, — продолжал Крендл, — то, вероятно, смогут и мои братья. Предположим, осаждающие могут атаковать крепость в ходе крупномасштабного обстрела, а не после него. Предположим, грозная армия, укрывшись в эпицентре бури, несущей с собой пепел и смерть, сумеет ударить по самой важной стратегической позиции врага, который оказался в замешательстве. Кто еще сможет проверить на практике такую теорию, кроме Железных Воинов?

— Но мы все можем погибнуть… — Кругеран видел, что его возражения для кузнеца войны ничего не значат.

— Не с этими новыми осадными орудиями, — сказал Крендл. — И не с преимуществом в точности, которое может дать мыслеуправляемая артиллерия. Братья Акоракс и Воск — как вы сами сказали, ваши лучшие артиллеристы — могут следить за нашей позицией по сигнатурам доспехов и рассчитать момент выстрела так, чтобы убрать с нашего пути стены, здания, огневые точки и силы противника. Идеальный расчет времени и места — это будет триумф трансчеловеческих способностей.

— Кузнец войны, прошу вас…

Крендл, не слушая, повернулся к двум артиллеристам, которые улыбались в жестоком предвкушении. — Брат Акоракс?

— Мы войдем в историю, — отозвался Железный Воин.

— Воск?

— Кузнец войны, вы уже подобрали название для этой стратагемы? — спросил тот.

— Да, брат, — сказал Крендл. — Я назвал ее «Железный огонь».

Восемь «Спартанцев», штурмовых танков в темно-серебряных цветах Железных Воинов, мчались по песчаной равнине. «Щит» под развевающимся флагом Додекатеона ехал впереди, неся осадного капитана Кругерана, Идрисса Крендла и еще десять Железных Воинов в аугментированной броне, вооруженных болтганами и абордажными щитами. Отряд стоял молча, стойко выдерживая тряску, которой сопровождалось эта шквальная атака. Под рев двигателей, разбрасывая траками песок, «Щит» вел за собой колонну танков.

Хотя Кругеран был в шлеме, Крендл и так знал, что лицо офицера батареи искажено отчаянием.

Осадный капитан не был трусом — он просто не хотел умереть под огнем собственных орудий.

Отвернувшись от него и остальных воинов, погруженных в молчание, Крендл перебрался вперед.

Водитель штурмового танка, брат Гхолик, управлялся с окружавшими его дросселями, рычагами и педалями из приподнятого кресла, к которому был пристегнут ремнями. Так линзы его шипастого шлема оказывались почти вровень с бронированным стеклом узкого смотрового окна, и Гхолик гнал «Спартанца», не сбавляя скорости, по пескам пустыни.

— Отставить, брат, — сказал Крендл на приветствие воина.

Наклонившись к дополнительному окну, кузнец войны выглянул наружу. «Щит» несся по пустыне, как корабль по волнам, рассекая полихромные барханы и оставляя в кильватере облако, переливающееся красивейшими оттенками. Впереди глубину неба пронзали могучие стены Великого Селена. Крендл чувствовал, что на него направлены прицелы орудий и глаза тысячи часовых, чувствовал, как тянулся навстречу авгуры. Цитадель следила за их приближением, но пока не