деморализованного чемпиона мира.
О нем много писали. Незадолго до севильского матча о нем вышла книга в Баку на азербайджанском языке. Она называлась «Феномен Дадашева». Предисловие к ней написал Гарри Каспаров. Эта же книга должна была выйти и в переводе на русский, но Каспаров узнал об «Откровении» – и публикация была пресечена.
«Откровение» тоже не имело счастливой печатной судьбы. Оно могло сделаться бестселлером. Редакторы газет и журналов хватались за рукопись охотно, читали взахлеб, обещали опубликовать – но дальше дело не шло. Лишь однажды «Откровению» удалось прорваться – на страницы газеты «Вечерняя Казань». Видимо, где-то в системе Каспарова что-то не сработало – и случилась промашка. Обычно его команда таких ляпов не допускает.
Надеюсь, теперь мало-мальски ясно, почему я не спешу описывать наше противостояние. Над шахматными комментариями этих партий я работаю; многие уже опубликованы. А все, что помимо шахмат… Слишком много в этой истории пока что неясного. И слишком много грязи. Наверное, всегда найдутся охотники в ней повозиться, а мне пока неохота. Время не пришло. Не отстоялось. Короче говоря – нет потребности.
А может, это интуиция мне подсказывает? Мол, не спеши; вот счастливо закончится эта эпопея – тогда и напишешь. Хорошо бы. Ведь не зря же не только у меня – у всех эта борьбы вызывает ощущение недоговоренности, недосказанности, ощущение болезненного зигзага, ощущение возвратной тяги на круги своя. Хорошо б, чтоб это ощущение жизнью подтвердилось. Я знаю, что это зависит только от меня.
Но с каждым годом, признаюсь, все меньше задора вызывает у меня предстоящее восхождение на знакомый пик. Ведь там все известно. А наша сегодняшняя жизнь столько нового несет – не соскучишься. Тем более, что я – народный депутат, и отношусь к этому очень серьезно. Мне нравится быть среди людей, нравится помогать им. С ними, в их делах я иногда даже забываю о своих шахматах, но люди сами напоминают. Интересуются, как готовлюсь к очередному штурму. Что меня всегда в них поражало, так это интерес ко мне – совершенно чужому для них человеку, и интерес к моей игре, о которой они знают в общем-то так мало. Я не раз думал об этом, и вот что решил: дело не во мне и даже не в шахматах. Все дело в моей борьбе, в которой они видят утверждение справедливости. Я для них в чем-то пример. Они так надеются на меня, словно загадали: получится у меня – тогда получится и у них. Так неужели же я их подведу?..