тряпочной маской. Тут же капсула Ордена втыкается на полном ходу в невидимую преграду. Две посторонние капсулы экстренно тормозят и разворачиваются. «Мембрана» превращается в сеть, мгновенно опутавшую летательный аппарат, а платформа заполняется людьми в таких же масках. Плененную капсулу подтаскивают палками с крюками и вскрывают. Курьер — Иван Жалле, опытнейший сайбер-скаут; вдобавок програм-маг, профессор Академии метапрограммирования. В иерархии Ордена — зодчий. Он пытается оказать сопротивление, применяет магические макросы, но в дело снова вступает тот, кто перегородил Тоннель. Это главарь. Магический поединок краток, зодчий Жалле явно слабее. С обездвиженного курьера снимают перчатку, куртку скаута и даже золотую шпору — атрибут рыцаря-оператора. Ценный груз перевозился в куртке, в спецкармане под замком. Главарь вскрывает карман, перекладывает контейнер в собственную куртку…

— Твари, — простонал гроссмастер Орк. — Бастарды. Ненавижу.

Ему было от чего переживать, учитывая, что профессор был его другом.

Один из разбойников снимает маску и оказывается… Иваном Жалле, зодчим! Вернее, точной его копией, цифровым двойником. Или «бастардом», как эти создания сами себя с гордостью называют. Бастард нацеливает на жертву призматический рассеиватель и включает оружие. Ноги настоящего Жалле разлетаются на проекции, впитываются в пол и в стены пузыря. Вместо ног появляется радужное сияние. Изуродованный человек кричит, а убийца отвратительно хохочет, наслаждаясь его ужасом. Это казнь. Призма фокусируется выше: на торсе, на груди. Все кончено. Палачи разбегаются по капсулам, стаей ныряют в Тоннель, и только на месте исчезнувшего курьера висит яркая радуга.

— Да, это бастарды. — Я соглашаюсь. — Нет ни одного человека.

То, что грабители — банда двойников, понятно не только по серому цвету их кожи. Главное — они лишены «сторожевых псов». На головах и на плечах у них нет привычного Стража, обеспечивающего неприкосновенность личности, как у любого инсталлированного пользователя Системы.

В принципе, убить в Системе можно, но это чревато немедленной расплатой. Священная Восьмерка в лице Носителя Гнева реагирует автоматически, без жалости, не принимая никаких объяснений вроде того, что на тебя напали, и ты защищался. Почему на платформу не явился Носитель Гнева и не покарал убийцу зодчего? Если б это преступление совершил человек, что бы тут началось! Но с двойниками все непросто. Отчего-то боги Системы не обращают внимания на расправы, ими творимые.

Другой вопрос, откуда вообще в Системе берутся двойники? Страж-псы для того и дарованы пользователям, чтобы сделать копирование людей невозможным! Каким образом можно обойти страж-пса? Загадка.

А вот еще вопросы: знал ли профессор Жалле о существовании дубликата? Если оставить за скобками проблему «как», то кто и зачем его скопировал? Наконец, зачем было его убивать, да еще с такой жестокостью?

Главарь у них — сильный маг. Буквально за секунду поставить «Мембрану» третьего уровня… впечатляет. Не каждый сможет.

— Мне их главарь кого-то напоминает, не могу вспомнить, кого, — говорю гроссмастеру.

— Мне тоже, — вздыхает он.

— А трансформация «Мембраны» в сеть? Это какой-то макрос. Хорошо бы выяснить последовательность команд и составить метапрограммный почерк на предмет совпадений.

— На предмет… — проворчал хозяин особняка. — Запись уже отправлена экспертам, почерк мы выясним. Ты мне другое скажи, мастер Кок, «на какой предмет» наш командор осчастливил тебя полномочиями Вскрытой печати?

Кок — это, собственно, я, Андрей Кокошечкин. Фамилия совершенно непроизносима, вот и сократили — еще в приюте. Двадцать восемь лет, молодой начальник службы безопасности Гетто Скаутов, в подчинении у гроссмастера Орка.

— Командор поручил мне выяснить тайну моего рождения, — отвечаю ему на полном серьезе. — Он знал мою мать, но на вопросы отвечать отказался. Пришлось потребовать у него Печать.

— Ладно, это ваши дела, — хмыкнул гроссмастер. — На всякий случай напоминаю, что твой непосредственный начальник пока я.

В кабинет вошла Таисия, жена гроссмастера; а следом — у меня ухнуло в груди, — их дочь Юва. Мы с Ювой на секунду сплелись взглядами. Захотелось послать работу к черту.

— Опять распекаешь мастера Кока? — осведомилась Таисия с улыбкой. — Он такой милый, ранимый. А ты такой строгий, Андерссон, что даже страшно.

— Ничего, выдержит.

— Простите, шеф, меня тревожит одна вещь, — медленно произношу я. — Понимаю, вопрос неприятный, и трясти тут Вскрытой печатью мне совсем не хочется, но все же… Почему вы отправили зодчего Жалле без сопровождения? Ведь это не первый случай нападения на наших курьеров. Пустить бы следом хотя бы одну тяжеловооруженную капсулу, и все могло закончиться не так катастрофично.

Гроссмастер помолчал, глядя в окно. Ответил сухо:

— Сопровождение было готово. Две тяжелых капсулы и три битбайка.

— И что?

— Командор запретил. Оставил отряд в ангарах. Без объяснений.

Вмешалась Таисия;

— Дорогие мужчины, могут ли ваши дела подождать полчаса? Стол накрыт. Вы пообедаете с нами, мастер Кок?

— С удовольствием, — соврал я.

Пока спускались в столовую, я думал о том, что по-настоящему меня тревожит вовсе не отсутствие капсул сопровождения при курьере. И вовсе не странный приказ командора. Гроссмастер Орк упустил в записях некую деталь, а именно: соглядатай на битбайке, карауливший отправку груза, очень характерным жестом подбрасывал в левой руке банку с эликсиром «Vita». Нервничал. Потом он пил эликсир, держа банку в левой руке. Этот бастард был левшой. А еще, если присмотреться, можно было заметить, что правая рука у него чуть короче левой.

А на платформе среди бандитов-двойников, орудовавших баграми, некоторые были левшами, и руки у них были разной длины. Тварей явно копировали с одного образца — с того же, что и шпиона на битбайке.

Юра Ивкин, староста нашего Гетто, левша. И точно так же, когда нервничает, подбрасывает банки с напитками. И правая рука у него короче левой — результат реверсии, сделанной в подростковом возрасте. Совпадение? Битбайк стоял возле домика родителей Ивкина… Вот и думай теперь, кто послужил образцом для всех этих двойников.

04

Шаг во Вход, прямо в темное зеркало. Легкое сопротивление, и упругая поверхность словно лопается. Миг невесомости в абсолютной черноте — привычно, давно уже не пугает. Здравствуй, Система… Здесь нет неба, нет открытых пространств, здесь нечего делать людям, страдающим клаустрофобией. Сверху либо серые