или на пластмассу… или на что-нибудь в этом роде. Такое чувство в пальцах, в руках… Везде. Ты меня понимаешь?

Марко: Я могу выписать тебе номерок к невропатологу.

Сеппо: И когда такое вот летнее утро… туман, птицы, восход и все такое… и вроде бы ты понимаешь…Нет, ты вспоминаешь, что, боже мой, как должно быть хорошо… что вот оно — счастье… вот в таких вот мгновениях… и потом вдруг ничего не чувствуешь. Вроде бы, лето, сидишь в лодке, и первые лучи солнца, и твой сын рядом с тобой… а думаешь о каком-нибудь брифинге или докладе… и не ощущаешь ни-че-го. Понимаешь?

Марко: Слушай, я тут подумал, что…

Сеппо: А когда видишь красивую женщину, такую, как твоя, например, и думаешь, что… надо же, какие у нее широкие плечи, и как у нее там с пищеварением, и может она вегетарианка, и почему она такая худая… Но когда дотрагиваешься до нее… женщины… матери, то… ничего не чувствуешь. Чувствительности нет и чувств тоже. Понимаешь, я помню, что именно я должен чувствовать, но ничего такого не ощущаю.

Марко: Единственное, что я могу сделать в данном случае, это отправить тебя на анализ крови. Так, на всякий случай.

Сеппо: Но это совсем не так, как, например, потерять вкус… Анализ крови, говоришь?

Марко: На всякий случай. В медицине так положено…

Сеппо: Конечно, медицине положено отвечать уклончиво. Безусловно. Ладно, поглядим, что будет…

Милва: (входит мокрая) Вода холодная. Илья льдинку в воду опустил.

Сеппо: Ха. Вода теплая, как парное молоко.

Марко: Пойду попробую… Воду. (Уходит.)

Сеппо: Да…. лето. Скоро уже кончится. И кроншнеп поет… а впрочем —

Милва: Что впрочем?

Сеппо: Э-э… не знаю. Марко — крепкий парень. Идет купаться голым.

Милва: Пусть идет.

Сеппо: Красиво. По-своему красиво. Да.

Милва: Да.

Сеппо: Сын все-таки. Был бы только здоров.

Милва: Это правда.

Сеппо: Тебе этого не понять. Ты слишком молода и…

Милва: … женщина. Слушайте, мне надоело, честное слово. Давайте оставим все это и просто расслабимся. Говорите, здесь был кроншнеп? Похоже, он уже улетел. Но почему-то взгрустнулось, и всякие мысли лезут в голову, да?…

Сеппо: Да.

Милва: Смотрите, какой изумительный свет, вот именно сейчас…

Сеппо: Интересно, почему свет для женщин так важен?

Милва: Для женщин?

Сеппо: Для моей жены, например, для матери Марко. Ну вот уже и светлеет…

Милва: Жаль.

Сеппо: Почему? Мне нравится, когда все четко видно.

Милва: Сторонник четких позиций.

Сеппо: Может быть. Что в этом плохого?

Милва: Ничего. Напрашиваетесь на комплимент? Вы, кажется, едете в Берлин?

Сеппо: Еду. Через четыре с половиной часа.

Милва: Вы даже не посмотрели на часы!

Сеппо: У меня нет часов.

Милва: Не доверяете?

Сеппо: У меня их просто нет. Я доверяю своим внутренним часам. А они ходят на удивление исправно. Так же, как я.

Милва: Скромности вам не занимать.

Сеппо: Дорогой свекор.

Милва: Поживем увидим.

Сеппо: Правда? Жаль.

Милва: Жаль?

Сеппо: Да. Нет… Не знаю.

Милва: Это перелетные птицы?

Сеппо: Не думаю.

Милва: Они летят косяком.

Сеппо: Слушай, а если я…

Милва: Нет.

Сеппо: Что «нет»? Ты же даже не знаешь, о чем я хотел спросить.

Милва: Знаю.

Сеппо: Понятно.

Милва: Мой номер телефона есть у Марко, если надумаешь вдруг заглянуть на кофе.

Сцена вторая

Дом престарелых. Тойни лежит на кровати и разговаривает сама с собой.

Стук в дверь.

В комнату входит Сеппо, в одной руке у него портфель, в другой тарелка супа.

Сеппо: Привет, бабуля. Посмотри, что мне сейчас у дверей вручили.

Тойни: Угу.

Сеппо: Говорят, тебя кормить некому.

Тойни: Угу.

Сеппо: Ну, как ты поживаешь?

Тойни: Вопросы здесь задаю я. Это теперь мой дом.

Сеппо: Вот и славненько… А теперь давай супчика поедим.

Тойни: Ты кушать не будешь. Это мой супчик.

Сеппо: Ладно, ладно. Рыбный супчик. Ням-ням.

Тойни: Вы это, из фирмы из какой будете? Али из церкви?

Сеппо: Перестань. Со мной этот фокус не пройдет. Открывай рот, и давай быстренько закончим с этим супом.

Тойни: Покажи ветролет.

Сеппо: Не буду. Открывай рот. Я спешу.

Тойни: Уж так спешишь, что некогда и по нужде сходить.

Сеппо: Не понял? Рот открой!

Тойни: Штаны намочил. Ой-ой-ой.

Сеппо: Не дури.

Тойни: Я не дурю. У меня эта.

Сеппо: Что там у тебя?

Тойни: Ну эта, сам знаешь. Болезня.

Сеппо: Какая такая болезня?

Тойни: Ну эта. Эта. Когда ничего не помнят.

Сеппо: Деменция, что ли? Ой, юлишь.

Тойни: Ветролет, покажи. Давай-давай, шыбче!

Сеппо: Тр-тр-тр-тр-тр…

Тойни: А чего это за рыба? На ряпушку не смахивает.

Сеппо: И правда, не похожа.

Тойни: На окуня тоже не похожа.

Сеппо: Должно быть, бычок.

Тойни: Фу! Нет такой рыбы!

Сеппо: Есть такая рыба. Замороженная просто.

Тойни: Укропу мало.

Сеппо: Укропу нормально. Открывай рот.

Тойни: Ветролет.

Сеппо: Тр-тр-тр-тр-тр… Живо! Открывай рот!

Тойни: Чего это ты раскомандовался?

Сеппо: А того. Ты, говорят, не ешь совсем.

Тойни: Слушай!

Сеппо: Слушаю. Еще говорят, что ты плохо себя ведешь. Капризничаешь. Открывай рот!

Тойни: Слушай сюда. Слушай, слушай.

Сеппо: Ссоришься с другими. Мне рассказывали. Я же не сам все это выдумал.

Тойни: Слушай, тебе говорят. Вот паршивец-то. Слушай сюда.

В дверь стучат.

Входит Туула. Она несет под мышкой картину.

На картине морской пейзаж, выполненный масляными красками.

Туула: Что за шум, а драки нету. Я думала, ты уже улетел.

Тойни: Дай-ка мне вицу. Березовую и побыстрее. Марш марш. Сейчас я ему всю спесь-то повыбиваю. Ага!? Плачешь?

Сеппо: Не плачу, смеюсь.

Тойни: Ну чего ж, буду драть тебя вицей, пока не заплачешь.

Туула: Привет, бабуля.

Тойни: Смеешься? Ну-ка посмотри мне в глаза и скажи, чего здесь смешного.

Сеппо: Бабуля опять выделывается.

Туула: Не надо… при бабуле-то.

Сеппо: Да, она все равно не понимает ни черта.

Тойни: Я не выделываюсь. Вот будешь у меня в углу стоять, пока кривляться не перестанешь. Я это безобразие быстро прекращу. Большой мальчик, а писает в штаны.

Сеппо: Вот возьми и покорми ее сама. Я уже не могу. Все штаны в молоке.

Туула: Как дела у нашей бабули?

Тойни: Ничего не могу поделать с этим