бесконечно грустны, пронизаны той трудно определяемой, но мгновенно ощущаемой остраненно-щемящей интонацией, которая, как не раз замечали критики, и роднит этого англо-ирландца с Чеховым.

Трагедия современной Ирландии, сегодняшнего Ольстера, трагедия малых наций, борющихся за свое самоопределение, трагедия терроризма, сегодня принявшего мировые масштабы, — все это есть в рассказе «За чертой».

Уильям Тревор избегает исторических экскурсов. Изредка в повествование вплетаются хрестоматийные сведения, которые без труда отыщешь в любом путеводителе для туристов. Вот тут, около этой деревни, была кровавая битва, около той реки погибло столько-то сот ирландцев, здесь, в этом замке, повесили повстанцев. Однако подобные детали, вживленные в нравоописательную стихию, чуждую историческому содержанию, начинают особенно активно «работать».

Казалось бы, какое отношение имеет рассказ о лицемерных, порочных отношениях «закадычных» друзей-англичан, из года в год отдыхающих летом в идиллическом ирландском местечке, в гостеприимном, уютном отеле, к трагической истории двух ирландцев — юноши и девушки, — которых национальная трагедия их родины делает убийцами поневоле? Судьбы, такие разные, такие далекие, соприкоснулись: одна из англичанок, Синтия, оказалась случайной свидетельницей самоубийства юноши и его предсмертной исповеди.

Еще детьми ирландец и его любимая бывали в этом дивном месте, где по сей день вроде бы ничто не напоминает о кровавой ирландской истории. Они росли, и жизнь, реальная ирландская жизнь, топтала их надежды. Девушка стала террористкой. С фанатической одержимостью, сжигаемая ненавистью, она подкладывала бомбы в самых оживленных, многолюдных кварталах Лондона. Даже мольбы юноши, которого она когда-то любила, не могла остановить ее. С числом ее жертв росло отчаяние молодого человека. Он убил ее, но сам, испив из этой чаши насилия, не смог дальше жить.

Сквозь частное проступает общее, в единичных судьбах, как в зеркале, отражается история всей многострадальной страны. Циничные, самодовольные, высокомерные, внешне безобидные и такие милые англичане постепенно вырастают в рассказе до символа Великобритании, повинной в трагедии порабощенного ею народа и теперь пожинающей кровавые плоды своей политики.

Возможно, даже помимо воли автора рассказ «За чертой» стал эскизом, художественной репетицией романа «Пасынки судьбы». Тем более что и по времени создания эти вещи очень близки — их разделяет всего лишь год.

«Пасынки судьбы» еще более «ирландская» книга. В ней, как тонко подметила И. М. Левидова^[1], есть нечто от балладного жанра, почитаемого в Ирландии с давних пор и не угасшего и в XIX–XX вв. — по-прежнему популярны в стране городские баллады. Признаки этой старинной формы здесь налицо: злодеяние, кровавая месть, трагическая любовь, романтический ландшафт разрушенной, сожженной усадьбы. Об этом и в XVIII в. мог бы поведать странствующий бард.

Но в том-то и дело, что пишет обо всем этом современный прозаик, и его сюжет имеет самое непосредственное, самое злободневное звучание. Книга небольшая, но емкая. Страниц немного, но они вмещают немало лет — с 1918 по 1983 г. Целых шестьдесят пять лет жизни героев и более полувека ирландской истории.

Перед читателем проходят три поколения протестантского семейства Квинтонов, живущих в родовом поместье в графстве Корк, и три поколения англичанок из рода Вудкомов, по прихоти судьбы связывающих свою жизнь с этим ирландским семейством. Все судьбы представительниц рода Вудкомов трагичны и по-своему героичны. Анна Вудком, проклятая родителями за свою приверженность Ирландии, погибает от «голодной лихорадки» — она заразилась, помогая бедным крестьянским семьям во время Великого голода 1840-х годов. Ее внучатая племянница Эви, мать героя романа, уходит из жизни, будучи не в силах пережить кровавую резню, учиненную «черно-пегими», английскими карательными отрядами, в их поместье, во время которой погибли ее мужи две дочери. Племянница Эви Марианна проводит долгие и мучительные годы в ожидании любимого человека, отца ее ребенка. Прошлое властно врывается в безмятежное настоящее, калечит судьбы героев, не позволяет им посвятить жизнь любви, сознательному труду, семейному счастью. Прошлое губит и дочь Марианны Имельду — впечатлительный ребенок, не в силах вынести кровавого прошлого своих родителей, теряет рассудок. Трагизм исторических судеб Англии и Ирландии как бы повторяется в жизнях членов этого англо-ирландского семейства.

Тема судьбы, неотвратимости происходящего проходит через всю книгу, начиная с названия. Героя романа Вилли как бы толкает на мщение за убийство отца и сестер, за трагическую смерть матери какая-то высшая сила, которой он не может противиться. Марианна, казалось бы, добровольно делает жизненный выбор — остается в Ирландии, в полуразоренном поместье Квинтонов, и растит дочь в надежде, что рано или поздно Вилли вернется к ним. Однако остается ощущение, что и ею движет какая-то высшая сила. Неотвратимы и судьбы героев второго плана: Джозефины, Тима Пэдди, отца Килгарриффа и других, — все они, действительно, всего лишь игрушки в руках фортуны.

Неумолимая сила, стоящая за их спиной, — это развитие всей англо-ирландской истории, где победа оборачивается поражением, как в знаменитой битве при Йеллоу-Форде. Одно преступление или несчастье влечет за собой другое, и вот разрастается жуткий снежный ком кошмара истории (невольно вспоминаются слова джойсовского героя: «История — это кошмар, от которого я пытаюсь проснуться»), и с ним неразрывно связан кошмар индивидуальных судеб.

И хотя с чисто бытовой точки зрения сюжетная ситуация может показаться вымученной и надуманной — почему бы, например, Марианне не уехать вместе с ребенком за границу к своему Вилли, как почему бы чеховским «сестрам» не переехать из Воскресенска в Москву? Однако в каком-то смысле судьбы героев, «опаленных Ирландией», связанных со своей Родиной, как ребенок пуповиной со своей матерью, оправданы и убедительны не приземленной достоверностью факта, а высшей правдой искусства.

В финале романа Вилли вернулся в родные края больным, усталым от жизни, от своих скитаний стариком. В Ирландии ему уже давно ничто не грозило. Но убийство, им совершенное, легло между ним и его семьей, женой, растратившей свою жизнь на мучительное ожидание, и безумной дочерью — еще одной жертвой в непрекращающейся цепи насилия. Вот он снова в родовом поместье, бредет с Марианной по дорожкам когда-то прекрасной усадьбы. Они благодарят судьбу даже за эти минуты подаренного им счастья, хотя, если вдуматься, оно