хватала меня за подбородок и бормотала: «Красавица». Но фраза перестала звучать как похвала.

Сегодня она в хорошем настроении. Я отрезаю выбившуюся нитку из ее рукава и разглаживаю подол платья. Ее светлые волосы сияют в свете ламп, и она выглядит, как позолоченная икона Святой.

— Вам бы подошла лилия к этой прическе, — говорю я, вспоминая о синем стеклянном гребешке, который однажды помогала делать для нее в мастерской Фабрикаторов.

Она смотрит на меня, и на долю секунды мне кажется, что я вижу тепло в ее взгляде. Но, видимо, это игра света, поскольку в следующее мгновение она раздраженно усмехается и говорит:

— Эту побрякушку? Она давно вышла из моды.

Я знаю, что она хочет меня задеть, но девчонка, вздрагивающая от каждой колкости, давно исчезла.

— Конечно, вы правы, — я низко кланяюсь.

Королева взмахивает своей бледной, гладкой рукой.

— Иди, тебя наверняка ждут где-то еще? — говорит она, не веря ни единому слову.

***

Когда я наконец возвращаюсь к себе в спальню, все лампы уже зажжены, а в камине горит огонь. Одна из служанок оставила ароматный пучок шалфея на полке. Они хорошо знают, каково жить под правлением короля. Может, так будет при любом Ланцове. Я встречала наследника — Василия. У него вялый подбородок отца и слюнявый рот. Меня передергивает.

Если бы я могла пожелать чего угодно, то это были бы не драгоценности, не собственный экипаж и не дворец в озерном крае. Я бы пожелала снова стать настоящей Гришей. Но, увы, это лишь мечты, потому пока я мечтаю о замке на двери в мои покои.

Я приказываю принести мне ужин, а затем снимаю кремовый шелковый кафтан и надеваю халат. Только тогда я замечаю черную коробку на плюшевой подушке на подоконнике. Вещица довольно простая и смотрится совершенно неуместно в бело-золотом убранстве комнаты. Ее элегантность — в идеальных углах и гладкой, как стекло, материи, отполированной до блеска. На коробочке нет его символа. Он и не нужен. И мне вовсе не нужно открывать ее, чтобы узнать, что внутри.

Я умываю лицо, распускаю волосы и снимаю атласные тапочки, чтобы почувствовать шероховатость прохладного деревянного пола. Все это время коробка маячит на краю моего поля зрения, как блестящий черный жук.

Мне приносят ужин — трюфельный сырный торт, тушенная в вине перепелка с хрустящей корочкой и рыба-пашот в масле. Еда, как всегда, роскошна. Каким бы ни было мое настроение, у меня всегда хороший аппетит.

Закончив трапезу, я зажигаю свет в шкафу. Вдоль одной стены висят мои кафтаны — шерстяной для зимы, шелковый для лета, атласный и бархатный для праздников. Далее идут две полки с редко надеваемыми штанами и блузками, и ряд простых платьев, сшитых по мерке, потому что королева не одобряет, когда женщины ходят в штанах.

Остальная часть гардероба преобразовалась в мою маленькую мастерскую, заполненную инструментами: бутылочки с краской, листы сусального золота и катушки с медью, баночки с перемолотым кармином и маринованными ягодами. Пахнет от них ужасно, но цвет просто восхитительный. Есть и другие бутылочки, с более опасными веществами, которые я спрятала в задней части полки. Одна у меня припасена на черный день. Я сама ее приготовила, и мне нравится теплый золотистый цвет жидкости, ее сладкий коричный запах. Я назвала ее «Декора Невич» — декоративный клинок.

Несмотря на инструменты, в шкафу еще полно места. Стоило пасть в немилость королевы, как мне перестали дарить платья. Я давно выросла из оборок и пышных рукавов, и мне приходилось горбиться, чтобы скрыть, как туго сидел корсет на груди, и что подол платья заканчивался выше лодыжек. Выглядело это попросту неприлично.

А однажды утром я обнаружила, что мои детские платья исчезли, и на двери висит самая заветная вещь для Гриши, не считая усилителя. Это был белый кафтан. Белый с золотым. Форма прислуги.

Я твердила себе, что это ничего не значит. Это просто цвет. Заставила себя надеть кафтан. Расчесала волосы и высоко подняла голову. В нем я прекрасно смотрелась, как и во всем остальном. Кроме того, больше мне было нечего надеть.

Но я ошибалась. Цвет значил всё. Он служил знаком для фрейлин королевы, что они не должны со мной здороваться и вообще замечать мое существование. Это была несмываемая линия, проведенная между мной и Гришами. Это был сигнал королю, что он может последовать за мной в спальню и прижать меня к стене, что я доступна для его грязных рук. Что сопротивляться бессмысленно.

Славные дни закончились, как и конфеты с прогулками. Лишь долгие часы, проведенные в скуке и ожидании зова королевы, а также в страхе, что послышатся тихие шаги короля за дверью. Как-то перед вечеринкой королева вызвала меня в свою гардеробную. Я затемнила ей ресницы с помощью черного ореха и окрасила губы пионами, выращенными для меня в теплицах Гриш. Работала тихо и не произносила ни слова, стараясь не поднимать взгляд. В тот вечер я должна была быть среди ее свиты, потому пыталась сделать свою прическу максимально скромной. Наверное, я могла бы придать себе невзрачный вид, чтобы порадовать ее, но какая-то часть меня не допускала этого.

Ее платье было светло-зеленого цвета, как свежие листья, становившееся чуть темнее у подола. Когда я застегнула жемчужные пуговицы на ее спине, она сказала:

— Какими неблагодарными стали служанки в наше время. Тебе стоит надеть драгоценности, которые дарит мой муж.

Тогда я и поняла. Она знала, что это произойдет. Может, даже с первого дня, как я попала в Малый дворец. Королева знала, какой он, но сердилась на меня. Меня будто парализовало, я словно застряла меж двух схлестнувшихся ветров. Мне хотелось упасть на пол, прижаться головой к её коленям и молить о заступничестве. Хотелось разбить зеркало, которого она так боялась, и порезать ей лицо, набить ее рот стеклом и заставить проглотить каждый острый осколок моей боли и позора.

Вместо этого я пошла к Дарклингу. Не знаю, откуда у меня взялась на это смелость. Даже пока я мчалась по двору, голос разума твердил, что я дура, что мне никогда не предоставят аудиенцию, что я должна развернуться и забыть об этом безумии. Но меня мутило при мысли о королеве, о том, как я всю ночь буду впиваться ногтями в свою кожу, дышать ее духами, считать количество пуговиц на зеленом платье, пока буду стоять среди ее придворных. Эта мысль привела меня прямиком к Малому дворцу.

Мне хотелось избежать встречи с Гришами в главном зале, потому я воспользовалась входом, ведущим прямо в военный зал. Как только я передала свою просьбу опричнику, стоящему на страже, то тут же пожалела об этом. Дарклинг подарил меня королеве. Сейчас он либо прогонит меня, либо сделает что