питаемой дальнейшими успехами и подстегиваемой дальнейшими неудачами. В нем зарождается коллекционерский азарт, побуждающий его выращивать все растения по алфавиту — от Acaen'ы до Zauschneri'и; а впоследствии развивается фанатизм специалиста, превращающий человека, до тех пор вполне вменяемого, в розомана, георгиномана или какого-нибудь другого исступленного маньяка…

А иные, став жертвой страсти к декорированию, беспрестанно перестраивают, перепланируют свой сад, подбирают оттенки, перегруппировывают кусты, и подстрекаемые так называемым творческим беспокойством, не дают ничему стоять и расти на своем месте. Пусть никто не думает, будто садоводство — занятие буколическое и располагающее к размышлениям. Это — ненасытная страсть, как все, за что ни возьмется человек обстоятельный.

Скажу еще, как узнать настоящего садовода.

— Обязательно приходите ко мне, — говорит он. — Я хочу показать вам свой сад.

Вы пришли к нему, чтобы сделать ему приятное, и обнаруживаете его заднюю часть, воздвигающуюся где-то между многолетниками.

— Иду, — кидает он через плечо. — Только посажу вот.

— Ради бога, не беспокойтесь — любезно отвечаете вы.

Через какое-то время он, видимо, кончил сажать, во всяком случае, выпрямился, испачкал вам руку и, весь сияя гостеприимством, говорит:

— Пойдемте, я покажу вам. Садик небольшой, но… Минуту! — прерывает он сам себя и, наклонившись над куртиной, выдергивает несколько травинок. — Идем. Я покажу вам Dianthus Musalae^[3]. Что-то особенное… Господи, забыл здесь разрыхлить!

Спохватившись, он опять начинает рыться в земле.

Через четверть часа выпрямляется снова.

— Да, да, — говорит он. — Я хотел показать вам свои колокольчики, Campanula Wilsonae^[4]. Это самые лучшие, какие только… Погодите, только подвяжу вот этот Delphinium^[5]…

Подвязав, он вспоминает:

— Ах да, вы хотите посмотреть на Erodium^[6]. Минутку, — уже снова ворчит он. — Надо пересадить эту астру: ей тут тесно.

Тут вы уходите на цыпочках, предоставляя его задней части возвышаться среди многолетников.

Встретив вас еще раз, он опять скажет вам:

— Обязательно приходите посмотреть: у меня расцвела пернецианская роза. Бесподобно! Придете? Только без обмана!

Что ж, ладно. Давайте навещать его: посмотрим, как протекает его год.

Январь садовода

«Даже в январе нельзя сидеть сложа руки», — говорится в пособиях по садоводству. И это на самом деле так, потому что в январе садовод главным образом ухаживает за погодой.

Погода вообще — дело хитрое: она никогда не бывает такой, как надо. У нее всегда — то перелет, то недолет. Уровень температуры никогда не соответствует среднему за сто лет: обязательно хоть на пять градусов, да выше или ниже. Осадки — то на десять миллиметров ниже нормального, то на двадцать миллиметров выше; коли не сушь, так сырость.

И если даже люди, которым, в общем, до всего этого дела нет, имеют столько оснований жаловаться на погоду, то как же должен чувствовать себя садовод! Выпадет мало снегу, садовод с полным правом сетует на его недостаток; навалит много — становится страшно, как бы он не обломил ветви у стальника и рододендронов. Совсем нет снега — опять беда: губительны сухие морозы. Настанет оттепель — садовод проклинает сопровождающие ее безумные ветры, у которых скверная привычка раскидывать хвойные и другие покрытия по саду; да еще, того гляди, — чтоб им пусто было! — какое-нибудь деревце ему поломают. Начнет вдруг в январе светить солнце, садовод хватается за голову: кусты раньше времени нальются соком. Дождь пойдет — тревога за альпийские растения; сухо — сердце сжимается при мысли о рододендронах и андромедах. А ведь ему так мало надо: просто — с первого до тридцать первого января ноль целых девять десятых градуса ниже нуля, сто двадцать семь миллиметров снежного покрова (легкого и по возможности свежего), преобладание облачности, штиль либо умеренный ветер с запада; и все в порядке. Но не тут-то было: о нас, садоводах, никто не думает, никто не спрашивает, как нам надо. Оттого и идет все вкривь и вкось на этом свете.

Хуже всего садоводу в морозы без снега. Тогда земля затвердевает и сохнет с каждым днем, с каждой ночью все глубже и глубже. Садовод думает о корешках, замерзающих в земле, мертвой и твердой, как камень; о ветках, пронизываемых насквозь сухим ледяным ветром; о мерзнущих почках, в которые растение упаковало осенью все свои пожитки. Если бы садовод знал, что это поможет, он надел бы на свой падуб собственный пиджак, а на можжевельник — брюки. Ради тебя я с удовольствием сниму свою рубашку, понтийская азалийка; тебя, хейхера, я накрою своей шляпой; а для тебя красноглазка, остаются только мои носки; вот возьми, пожалуйста.

Существуют разные уловки, как поладить с погодой и повлиять на нее. Например, как только я решусь надеть на себя все, что у меня есть самого теплого из одежды, так сейчас же становится тепло. Точно так же наступает оттепель, если соберется компания для лыжной экскурсии в горы. И когда кто-нибудь напишет газетную статью, где говорится о морозе, о здоровом румянце на лицах, о хороводах конькобежцев на катках и других явлениях такого рода, то едва эту статью начнут набирать в типографии — опять-таки сразу наступает оттепель, и люди читают статью, а на дворе снова мокреть, дождь и термометр показывает восемь выше нуля. И читатель говорит, что в газетах все врут, морочат голову; ну вас с вашими газетами!

Наоборот, проклятия, упреки, заклинания, воздевание рук, восклицания «брр!» и прочие магические действия на погоду влияния не оказывают.

Что касается январской растительности, то самой примечательной ее разновидностью являются так называемые цветы на стеклах.

Для пышного их расцвета требуется, чтобы у вас в комнате надышали хоть немного водяных паров; если же воздух совершенно сух, вы не выведете на окнах самой жалкой елочки, не говоря уже о цветах. Далее, необходимо, чтобы в окне была где-нибудь щель, откуда дует: именно тут и распускаются цветы из льда.  Лучше всего они цветут у бедняков: у богатых окна закрываются слишком плотно.

В ботаническом отношении цветы из льда отличаются тем, что это, собственно говоря, не цветы, а просто ботва. Ботва, напоминающая цикорий, петрушку и листья сельдерея; затем — всевозможные лопухи из семейства Cynarocephalae, Carduaceae, Dipsaceae, Acanthaceae, Umbelliferae и проч., ее можно