вместе с конкурсантами на площади Рабина все тридцать часов и сорок пять минут, а затем его вместе с новоявленными рекордсменами отвезли в больницу Икилов, где всем троим пришлось пройти восстановительные процедуры, дабы снизить тяжесть последствий переутомления и обезвоживания организма. И вот в этот весенний день здесь, в Париже, еще одна молодая пара твердо вознамерилась установить новый рекорд. Эти двое оказались самыми стойкими из шестисот участников: все остальные уже выбыли из соревнования.

На самом деле долгие поцелуи — дело довольно скучное. Кроме того, здесь от человека не требуется никаких особых навыков или способностей. Залогом успеха в таком конкурсе является скорее общая выносливость организма, чем романтические чувства или страстное влечение двух людей друг к другу. В связи с этим правила соревнования жестко регламентированы: губы целующихся не должны разъединяться ни на мгновение, претенденты должны все время стоять — и никаких перерывов на отдых или на посещение туалета. Несколько дополнительных условий ставили конкурсантов в еще более сложное положение. Джону Смиту особенно нравилось правило номер четыре, которое гласило: «На протяжении всего конкурса оба претендента должны бодрствовать». А правило номер семь, соблюдение которого не так-то легко обеспечить, создавало серьезные трудности для людей со слабой волей — или слабым мочевым пузырем. Звучало оно так: «Использование всякого рода прокладок и подгузников не допускается».

Впрочем, все эти препятствия можно было легко обойти, не нарушая регламент. И если участники-новички обычно сходили с дистанции от голода и жажды примерно через девять-десять часов, то более опытные претенденты решали проблему поступления в организм влаги и питательных веществ при помощи просунутой в рот, возле уголков губ, соломинки, по которой они всасывали протеиновый коктейль или энергетический напиток. Пересохшие губы по мере возможности смазывались гигиенической помадой.

Пожалуй, единственной непреодолимой преградой для конкурсантов могло стать нежелание целоваться так долго с кем бы то ни было. Мало кто из нормальных людей готов провести несколько часов кряду, не размыкая объятий и слившихся в поцелуе губ даже с самым близким человеком. Впрочем, Джон Смит знал одну женщину, с которой он мог бы пойти на подобное испытание. Когда-то он любил ее и, пожалуй, не отказался бы слиться с нею в поцелуе не только на несколько часов, а и на много дней. Эту женщину звали Эмили. Она была агентом по продаже туристических путевок, и познакомились они с Джоном в закусочной, куда зашли съесть по гамбургеру в обеденный перерыв. Эмили была на несколько лет старше Джона, эффектная, стройная. Его всегда поражало непостижимое свойство ее ума: мысль Эмили могла перескакивать с одной темы на другую, казалось бы, непоследовательно и нелогично, но через какое-то время всегда возвращалась к тому, о чем речь шла изначально, и Эмили высказывала неожиданно свежее и в высшей степени разумное суждение. А еще Джону нравилось, как она целуется — мягко, ласково и при этом настойчиво, словно исследуя, пытаясь познать не только его губы и язык, но и все его существо.

— Целовать тебя — все равно что целовать целую страну, — однажды сказала она, прощаясь с ним у дверей туристического агентства. — Это каждый раз загадка, открытие. Будто путешествие в новое место, где все незнакомо — и пейзажи, и люди.

Когда Джон предложил Эмили выйти за него замуж, она согласилась. Но почему-то после этого они не стали торопить события и не побежали к алтарю. День шел за днем, месяц за месяцем, а Джей-Джей все так же без устали ездил по миру, собирая и фиксируя новые рекорды. Его командировки становились все более продолжительными, его увлеченность работой крепла с каждым днем. Книга рекордов стала главной страстью его жизни. И однажды, в день очередного отъезда Джона, Эмили сообщила ему, что намерена разорвать отношения.

— Твоя жизнь проходит в поисках всего необычного и примечательного, — сказала Эмили, возвращая оторопевшему Джону бархатную коробочку с обручальным кольцом, — всего того, чего я тебе дать не могу. Я не хочу растратить жизнь на тщетные попытки соответствовать твоим высоким требованиям.

— Но я же люблю тебя! — воскликнул Джей-Джей, ошарашенно застыв над полусобранным дорожным чемоданом. — Честное слово, очень люблю, — зачем-то добавил он.

С его точки зрения, в словах Эмили о жизни, растраченной на тщетные попытки, просто не было смысла. Те четыре года, которые они с Джоном «растратили» друг на друга, не шли ни в какое сравнение с шестьюдесятью семью годами, проведенными в браке Октавио Гиленом и Адрианой Мартинес из Мехико.

Губы Эмили дрогнули, но она все же заставила себя улыбнуться.

— Ты очень много знаешь, — сказала она. — Ты знаешь, с какой скоростью забирается на пальму самый ловкий сборщик кокосовых орехов, ты помнишь, сколько весила самая большая в мире капуста брокколи, но ты ничего не смыслишь в любви, ровным счетом ничего. — С этими словами она смахнула со щеки слезу, скатившуюся из глаза цвета морской волны, и добавила: — Любовь — это самое главное, что есть в мире, самое выдающееся явление и величайшее из чувств. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь ты ее обретешь.

Любил ли он Эмили по-настоящему? Любила ли она его? В тот день Джон улетал в Финляндию: там проходил ежегодный чемпионат по бегу с женой на закорках. В том году победителем стал Имре Амброс из Эстонии. Взвалив на себя Аннелу Охасте, он пробежал семьсот семьдесят один фут по пересеченной местности за одну минуту и четыре с половиной секунды. Наблюдая за ходом забега, Джей-Джей задумался о том, что такое истинная любовь. Он решил разобраться в природе этого явления. Дни шли за днями, а Джон Смит лишь убеждался в том, что задача ему не по силам: чем больше он думал о любви, тем больше эти мысли парализовали его волю и сознание.

— Еще три минуты, — раздался звонкий женский голос.

Джей-Джей отвлекся от воспоминаний и вернулся к реальности: огромный швейцарский хронометр, официально утвержденный для фиксации рекорда, показывал тридцать часов сорок две минуты одну секунду. Претенденты на звание мировых рекордсменов готовы были рухнуть от усталости. Они с трудом поддерживали друг друга в вертикальном положении, и, пожалуй, лишь судорога, которая свела их руки, не позволяла им разомкнуть мучительные объятия. Один из ассистентов организационного комитета протянул им бутылку минеральной воды «Эвиан» с двумя соломинками. Девушка взяла бутылку и на ощупь просунула соломинку в уголок рта. Она успела сделать,