— Я сейчас принесу другой, — предложил Джордж, торопливо срываясь с места.

— Не надо, — ответил Бенсон, — колодец в порядке.

— Это и минуты не займет, — обернувшись, сказал Джордж.

— Кто здесь хозяин, вы или я? — хрипло произнес Бенсон.

Джордж неохотно вернулся назад. Но когда он взглянул в лицо хозяину, возражения замерли у него на языке. Насупившись, он смотрел, как Бенсон сидит на парапете и снимает верхнюю одежду.

Оба мужчины с интересом наблюдали за хозяином. Тот закончил свои приготовления и стоял, мрачный и молчаливый, бессильно свесив руки.

— Позвольте, я спущусь вместо вас, сэр, — собрав всю свою смелость, обратился к нему Джордж. — Вы сегодня нездоровы. Простуда, наверное, или что другое… Да нечего и гадать, это у вас лихорадка. Здесь в округе многие болеют.

Несколько секунд Бенсон смотрел на него сердито, потом его пристальный взгляд смягчился.

— Не в этот раз, Джордж, — спокойно ответил он.

Он пропустил веревочную петлю под мышками, сел и перекинул ногу через край колодца.

— Как вы собираетесь сделать это, сэр? — спросил Джордж, крепко ухватив веревку и знаком приказав Бобу сделать то же самое.

— Я крикну вам, когда доберусь до воды, — сказал Бенсон.

— Очень хорошо, сэр, — ответили оба.

Он перекинул другую ногу через парапет и сидел неподвижно, повернувшись к ним спиной, опустив голову и глядя вниз. Это продолжалось так долго, что Джордж забеспокоился.

— С вами все в порядке, сэр? — спросил он.

— Да, — медленно сказал Бенсон. — Если я дерну за веревку, Джордж, сразу начинайте поднимать. Отпускайте!

Веревка скользила по их ладоням, постепенно разматываясь, пока невнятный окрик из темноты и слабый всплеск не сообщили им, что хозяин достиг поверхности воды. Они отпустили еще три ярда и стояли в ожидании, прислушиваясь.

— Он спустился под воду, — тихо сказал Боб.

Другой кивнул и, поплевав на руки, крепче перехватил веревку. Прошла минута. Мужчины стали обмениваться тревожными взглядами. Внезапно очень сильный рывок, сопровождаемый слабыми толчками, чуть не вырвал веревку у них из рук.

— Тяни! — крикнул Джордж, упираясь ногой и отчаянно дергая веревку. — Тяни же! Он застрял, он не двигается с места. Тяни!

Уступая их непомерным усилиям, веревка поднималась медленно, дюйм за дюймом, пока не послышался шумный всплеск. И в это самое время крик невыразимого ужаса донесся из колодца, усиленный эхом.

— Какая тяжесть! — задыхаясь, проговорил Боб. — Должно быть, он крепко застрял, или уж не знаю что. Держитесь, сэр, ради бога, держитесь!

Туго натянутая веревка ходила ходуном; что-то очень тяжелое на другом ее конце сопротивлялось подъему. Парни, еле дыша от напряжения, выбирали ее фут за футом.

— Порядок, сэр, — ободряюще произнес Джордж.

Он упирался одной ногой в стенку колодца и тянул изо всех сил. Долгий рывок, сильный рывок — и лицо мертвеца, с забитыми грязью глазницами и ноздрями, показалось над парапетом. Позади виднелось искаженное ужасом лицо хозяина. Но Джордж заметил его слишком поздно.

С испуганным криком он разжал ладони и отшатнулся. От неожиданности его напарник потерял равновесие, и веревка вырвалась у него из рук. Раздался громкий всплеск.

— Дурень ты! — пробормотал Боб и в панике бросился к колодцу.

— Беги! — крикнул Джордж. — Беги за другой веревкой!

Пока его товарищ со всех ног мчался к конюшням, призывая на помощь, он перегнулся через парапет и крикнул. Его голос эхом отозвался в глубине колодца — и больше ни единого звука.

Трое за столом

Я только что вернулся из Китая и решил поехать в деревню пожить у своего дяди. Но, приехав к нему, я нашел его дом заколоченным, и мне сказали, что вся семья уехала на юг Франции и должна вернуться через несколько дней. Я решил эти несколько дней пожить в гостинице.

Первый день я провел довольно хорошо, но к вечеру почувствовал такую тоску в старой, мрачной гостинице, где я оказался единственным посетителем, что на следующее утро решил на целый день отправиться на прогулку.

Я вышел из гостиницы в прекрасном настроении. День выдался ясный и морозный. Местность была ровная, с частыми перелесками; по дороге иногда попадались деревни.

Увидев, что зашел слишком далеко, я свернул на проселочную дорогу, собираясь пройти обратно другим путем. По обе стороны этой дороги отходили тропинки, но, когда я сворачивал на них, они приводили меня в открытые луга и болота. Тогда я решил положиться на небольшой компас, висевший у меня на часовой цепочке, и пошел домой напрямик, по лугам и болотам.

Когда я зашел далеко в болото, белый туман, висевший по краям канав, начал заволакивать все окружающее меня пространство. Но благодаря компасу я шел все вперед и вперед, спотыкаясь на кочках и попадая в замерзшие канавы. Вдруг быстро начало темнеть, и я должен был сознаться самому себе, что заблудился.

Компас был для меня теперь бесполезен. Я бесцельно шел, не зная куда, и изредка громко кричал, чтобы обратить на себя внимание случайного пастуха или фермера. Наконец, счастье улыбнулось мне: я почувствовал под ногами твердую почву. Это была дорога, и вскоре я услышал впереди себя чьи-то шаги.

Когда человек, который шел мне навстречу, поравнялся со мной, я увидел, что это был фермер. Он вывел меня на широкую дорогу и дал подробные указания, как дойти до ближайшей деревни, находившейся приблизительно в трех милях.

Я чувствовал себя настолько усталым, что три мили показались бы мне теперь за десять. Заметив в стороне от дороги слабый свет в окне какого-то дома, я указал на этот свет незнакомцу. Незнакомец слегка вздрогнул — так мне показалось — и с беспокойством огляделся вокруг.

— Я не советую вам ходить туда, — быстро сказал он.

— Почему? — спросил я.

— Та-м что-то есть… — нерешительно начал он. — Я не могу сказать, что именно, но в этом доме когда-то жил содержатель игорного притона, и с тех пор о нем идет дурная слава. Одни говорят, что около дома бродит помешанный; другие утверждают, что это не человек, а зверь. Но что бы там ни было, я советую вам подальше держаться от этого дома.

— В таком случае я пойду этой дорогой, — сказал я. — Покойной ночи!

Я направился по дороге, которую он мне указал. Но скоро эта дорога разделилась на три, и я не мог решить, которую из трех я должен выбрать. К тому же я порядочно замерз и чувствовал себя страшно усталым. И потому, хотя не без колебаний, я повернул обратно и направился к дому стоявшему в стороне от дороги.

В доме было темно и тихо. Я уже пожалел о своей