сидевший напротив, все еще держал палец поднятым и строго смотрел на меня серьезными, цвета осенней воды глазами. Светлая прядь волос свешивалась на лоб. — В том-то и дело… Первое время после развода я старался не вспоминать о ней, и это удавалось. Потом пришла фраза «слава богу, отделался малой кровью». Я часто повторял ее, и поначалу казалось, что слова безусловно имеют отчетливо ясный смысл. А потом смысл начал стираться, я попытался заново отыскать его и вдруг обнаружил нечто совсем неожиданное. Лучше б не обнаруживал! Но было поздно. Слова плясали перед глазами, и от них было не спрятаться. Слова, разъяснявшие непроявленный, а потом стершийся смысл, были: «Отделался малой кровью от жизни». Я испугался. Попробовал ёрничать: «Ради бога, возьмите еще хоть жбан крови, но верните мне чуток жизни». Шутка была невеселая, не спасала. Я попробовал окунуться в работу, потом высмотрел симпатичную девушку — и женился. Что могло быть разумнее, чем заново жениться? Мы поехали в свадебное путешествие. В Палангу. И вот там, где я никогда прежде не был, на меня накатили воспоминания. Жизнь возвращалась, но не так, как я надеялся. Не думайте — медовый месяц удался на славу. Симпатичная девушка была очень довольна, а я лежал на песке, вдыхал запах сосен и изменял ей с моими воспоминаниями. Высоко в небе мелькали танцующие руки, летели по ветру волосы. Родинка на бедре, грудь, изгиб шеи, улыбка, нет, тень улыбки — и вдруг стало понятно, что я не помню ее лица. Это, конечно же, показалось невероятным, я напряг память, увидел панамку с загнутыми полями, черные солнечные очки — но не лицо. Она от меня отворачивалась, а когда я схватил ее за плечо и резким движением повернул к себе, разглядел только торжествующую ухмылку, да и то быстро сообразил, что это ухмылка одной студентки, которая дважды пыталась без всяких на то оснований добиться от меня вожделенной «тройки» и наконец-таки добилась.

Месяц на взморье закончился, мы вернулись, началась зимняя размеренная жизнь, и вскоре я расстался с симпатичной девушкой, наивно считавшей меня своим мужем. У нее вскоре все хорошо устроилось, так что тут совесть меня не мучила, а вот невозможность вспомнить лицо жены по-прежнему причиняла боль. Время от времени мелькала усмешка-ухмылка, но опять та, студенткина, и еще иногда выступали из темноты укоризненные глаза, но укоризненные глаза видишь так часто, и женские обиды так похожи. Укоризна была какая-то обобщенная, черты, которые принадлежали только ей, моей жене, по-прежнему ускользали. Невероятно! Ведь многое помнилось так отчетливо: и хорошее, и плохое. Например, розовая магнолия в Крыму, и она, вцепившаяся мне в руку: «Смотри!» А еще раньше, до свадьбы, служба в Лавре… Она отрешенная, бледная, кроме нас в гулком огромном соборе человек десять старух и калека на костылях. Я стою, вслушиваюсь в бормотанье дьячка — всегда раздражала его неразборчивость — и вдруг вижу, что с ней что-то творится. «Тебе нехорошо? Уйдем?» Лицо в слезах, губы трясутся. Выходим — и она говорит отчужденным голосом: «Все в порядке. Но ты иди. А я погуляю». И — прочь, одна, по пустому, почему-то совсем пустому Старо-Невскому.

Эта картинка долго стояла у меня перед глазами. Вопросы, сомнения… Как поступить? Я ни в чем не был уверен. Но хотел, чтобы ей было хорошо. Да, это так. В этом могу поклясться — все остальное как в тумане. Время шло. Были очень счастливые дни. Но были и другие: когда идет дождь, а всего остального как бы не существует. Наконец мы поженились, но то ли уже опоздали, то ли, наоборот, поспешили. Общая жизнь как-то не складывалась, и однажды я вдруг сказал: «Может быть, и не следовало жениться», а она вдруг кивнула: «Не следовало». А ведь я хотел просто обсудить что-то. Начал первыми на язык подвернувшимися словами. Но, похоже, эти слова решили многое. Хотя тянулось все еще долго…

Поняв, что лицо жены ускользнуло из памяти, я стал пытаться восстанавливать ее черты, внимательно всматриваясь во всех встречных женщин, но это не помогало. А вот сегодня увидел вас и сразу вспомнил. Вы — она. Или феноменально на нее похожи.

— А что для вас предпочтительнее?

— Феноменальное сходство. Ту партию я проиграл — встреча с вами дает еще один шанс. Другого, скорее всего, не будет. Как выяснилось за прошедшие годы, я из отряда однолюбов, то есть тех, кого привлекает только один тип женщин. Порой это приводит к несколько гротескным ситуациям: дочка от первого брака, подрастая, становится чуть ли не копией второй жены. Кто-то воспринимает это шутливо, а для другого это мучение. Если у человека сохранялась иллюзия поступательного движения, нелегко осознать, что топтался на одном месте. У меня, к счастью, такой иллюзии нет.

— Ну так и разыщите жену! Имя-фамилию-то вы помните?

— Разумеется. Но ведь я уже объяснил: та партия проиграна. А вы — это она из прошлого, ставшая старше, но прежняя.

— Тогда и со мной вы потерпите неудачу. Или, освободившись от иллюзии движения, вы сохранили иллюзию возможности учиться на своих ошибках? Посмотрите правде в глаза. Вы никогда не пытались найти жену, потому что — как ни старались — все-таки не сумели определить тот момент, те слова и поступки, которые сделались роковыми для вашего брака. Снова и снова прокручивали все в памяти, но так и не смогли найти таинственное нечто, заставившее ее согласиться с вашим вскользь брошенным «может быть, и не следовало жениться». А ведь сказали-то вы это не случайно. Вас раздражало, что она так спокойна. Не видит острых углов, на которые вы натыкаетесь, трясины, в которой, вам кажется, так легко утонуть. Вы хотели заставить ее встревожиться, засуетиться, начать выяснять отношения, перетряхивать прошлое. А она поняла что-то гораздо раньше вас и ясно видела безнадежность любых разговоров.

— Это — ты?

— Простите?

— Вы говорите так убежденно, словно речь о своем, известном до мелочей. Неужели я прав, и вы — она?

— Конечно нет. Но женские обиды так похожи. Вы сами это сказали.

— Ладно. Тогда объясните, что это было. Что она поняла гораздо раньше? Я хочу знать. Мне нужно понять и освободиться. Банально звучит. И к тому же эгоистично. Но я не могу вечно чувствовать себя связанным. Не важно, сколько в вас сходства с моей женой, важно, что вы понимаете в моем браке больше, чем мне удалось разглядеть за все годы. Объясните, что делать.

— Нашли оракула! Я-то откуда знаю? Впервые вас вижу. Делать вид, что умею гадать на кофейной гуще, не стану. «Лавра, слезы…» Вы были не рады, что забрели в эту Лавру. Осенний солнечный день, листопад, благолепие. И вдруг стало ясно, что она ждет чего-то, чего у вас нет, что вы дать не можете. Осознать это было неприятно.