- 1
- 2
Анатолий Георгиевич Алексин Два портрета
Большой город Калькутта, самый большой в Индии!.. Есть там красивые чистые улицы и высокие дома, в которых живут англичане, американцы и богатые индийцы. Но всё это — в центре города. А загляни на окраины — и ты увидишь жалкие лачуги да бедные хижины. Люди спят там прямо на земляном полу, и ветхие крыши не защищают их от тяжёлых тропических ливней. Есть в Калькутте и совсем особые кварталы. Хижины там беднее самых бедных, а мостовые грязнее самых грязных. Пешеходы обходят эти кварталы стороной и даже боятся взглянуть в их сторону. «Почему?» — спросишь ты, маленький читатель. Потому, что ютятся в этих нищих кварталах люди, с которыми, по страшным индийским обычаям, нельзя разговаривать, к которым нельзя прикасаться. Их так и называют «неприкасаемыми»[1]. Десятилетний Мохан жил в одном из таких кварталов. Отец его был мусорщиком: «неприкасаемые» могут исполнять лишь самую грязную работу. Мальчик работал вместе с отцом. Проходя по улицам, маленький Мохан должен был громко кричать и махать руками, чтобы все знали о его приближении и могли во-время шарахнуться в сторону. Однажды вечером Мохан работал на одной из улиц города, неподалёку от своего квартала. Вдруг из хижины, возле которой он убирал мусор, вышел высокий худой индиец. Заметив мальчика, он остановился и спросил: — Что ты здесь делаешь, мальчуган? Мохан поднял голову и увидел добрые глаза, приветливо смотревшие на него сверху. Мальчик, как всегда, закричал и замахал руками. Но незнакомец не испугался его крика и не отбежал в сторону. Наоборот, он улыбнулся ещё приветливее и протянул руку. — Давай познакомимся с тобой! Меня зовут — Манурат. А как тебя? Мохан не мог сказать ни слова: впервые в жизни ему протягивал руку человек из другой касты. А незнакомец вдруг весело рассмеялся и сказал: — Что ты так страшно таращишь глаза, мальчуган? Или у меня на лбу что-нибудь написано? А потом он махнул рукой и добавил: — Впрочем, если бы и было написано, ты бы всё равно не смог прочесть. Ведь ты, наверно, не учишься в школе? Приветливое лицо незнакомца приободрило мальчика. И он тихо ответил: — Я не учусь в школе… Незнакомец вдруг нахмурился и сказал: — Это очень плохо, что ты не учишься. — Но разве я виноват в этом? — тихо сказал Мохан. — А кто же виноват? — Не знаю, — ответил мальчик. — Со временем узнаешь! — твёрдо сказал незнакомец. И вдруг предложил: — Хочешь, я научу тебя читать и писать? От удивления Мохан не смог ничего ответить. Но незнакомец прочитал ответ в радостно заблестевших глазах мальчика. Так началось это необычное знакомство. Отец Мохана узнал, что Манурат работает на текстильной фабрике. «Это очень хороший человек!» — говорили соседи. А потом они вполголоса добавляли: «Он — коммунист! Он защищает нас, «неприкасаемых». По вечерам Мохан часто заходил в хижину Манурата. Для мальчика это были самые счастливые часы. Подолгу он сидел над большим листом бумаги, на котором были написаны все буквы индийского алфавита. Мохан заучивал их наизусть. А Манурат помногу раз проверял его. Два года назад умерли от голода сын и жена Манурата. Он был теперь одинок и относился к Мохану, как к сыну. Как-то вечером, прощаясь с мальчиком, он сказал: — Завтра приходи вместе с отцом. Пусть порадуется твоим успехам. На следующий день Мохан пришёл с отцом. Манурат устроил мальчику настоящий экзамен. «Что это за буква?» — спрашивал он. И Мохан отвечал бойко, не задумываясь.Слёзы радости блестели в глазах у отца. — Никто ещё в нашем роду не знал тайны букв, — сказал он сыну. — Ты первый узнал эту тайну!.. А потом, обращаясь к Манурату, он спросил: — Скажи мне, добрый человек, кто научил тебя так хорошо относиться к людям? Кто научил тебя помогать нам, «неприкасаемым», с которыми другие даже разговаривать не хотят? Кто научил тебя всему этому? Манурат молча поднялся с цыновки, на которой сидел, и указал на маленький портрет. — Вот кто научил меня всему этому! — с улыбкой сказал он. — Как зовут этого человека? — спросил Мохан. — Прочти сам. Ты же теперь знаешь буквы — значит, сумеешь прочесть и целое слово! Мохан подошёл поближе к портрету и медленно, по складам прочитал: ЛЕНИН. Это было первое слово, которое мальчик прочитал сам. — Ленин… Я запомню это имя! — сказал Мохан, внимательно всматриваясь в черты человека, который научил многих людей делать добро и бороться со злом.
* * *
Прошло два месяца. За это время Мохан научился не только читать, но и писать. Правда, слова, написанные им, ещё напоминали каракули. Но всё же это были слова, из которых составлялись целые фразы. И вот тогда Мохан открыл Манурату свою мечту. — Я хочу написать письмо Ленину, — сказал он. — Я хочу сказать этому человеку большое-большое спасибо! Лицо Манурата стало серьёзным и даже строгим, как показалось мальчику. Подумав немного, он сказал: — Но это невозможно… — Почему? — удивился мальчик. — Потому что сердце Ленина перестало биться много лет назад. — Не может быть! — крикнул Мохан. — Этого не может быть! Он не мог умереть!.. И вдруг горячие слёзы хлынули из глаз мальчика. Мохан ещё никогда не плакал так горько. Тогда Манурат положил руку на голову мальчика и сказал: — Не плачь… Ты же не дослушал меня. Сердце Ленина перестало биться. Это правда. Но Ленин не мог умереть. Он жив! Да, он жив в своём самом лучшем и самом верном ученике. Имя его — Сталин. Сталин, как и Ленин, учит нас делать людям добро и бороться со злом. Он, как и Ленин, думает о тебе, Мохан, и о твоём отце, и о всех угнетённых и обездоленных. Мальчик слушал взволнованные слова своего старшего друга, и слёзы высыхали на его смуглых щеках. — Тогда я напишу письмо Сталину! — твёрдо сказал он. — Напиши, непременно напиши! — сказал Манурат. А потом он добавил: — Как раз сегодня в нашей коммунистической газете напечатан портрет Сталина. Манурат аккуратно вырезал портрет из газеты и начал прикреплять его к стене, рядом с портретом Ленина. А Мохан помогал ему, как мог. Манурат сказал: — Ну, теперь я украсил свою хижину к завтрашнему дню! — А что будет завтра? — спросил мальчик. — Завтра будет большой праздник, — ответил Манурат и, взяв мальчика за плечи, крепко поцеловал его. Это было в последний день апреля. Весна плыла над городом. Она была жарче, чем наше самое знойное лето.- 1
- 2