крепко, почти как в забытье. Сновидение пришло сразу же, мне кажется. Но с некоторой разницей. Мне снилось настоящее, Алекс был гостем в этом доме. И он поцеловал тебя, точно так же, как я видел это…

Я почувствовал, как по позвоночнику побежали мурашки. В этом было что-то загадочное, сверхъестественное.

— А потом мы все расстались, — говорил он. — Точно так, как это было вчера. Я пошел в свою комнату — в моем сне — и лег спать. Потом, как всегда раньше, я проснулся с ужасным ощущением, что ты ушла. Я пошел в твою комнату, и кровать была пуста. В этом месте раньше, ты помнишь, сон всегда кончался. Но на этот раз было иначе, потому что Алекс — во сне, как и в реальности, — был в нашем доме. Так что я знал, где ты, понимаешь? Я прошел сквозь твою комнату в холл, прошел по холлу и обнаружил, что дверь в комнату Алекса открыта.

Я выпалил мгновенно. Не задумываясь. Не оценивая последствий.

— Ты кое-что забыл, — сказал я.

Движением крутящейся на месте, загнанной в угол, фыркающей кошки он перебросил свое внимание на меня:

— Что ты имеешь в виду?

Теперь пришла моя очередь рассказывать. Я должен был рассказать Диане.

— Потому что я тоже видел сон, — с натугой проговорил я.

Руки Шепли сжались на столе в кулаки, белые как скатерть, и в его глазах было дикое выражение триумфа.

— Диана пришла в твою комнату, не так ли, Алекс?

Ничего, по-видимому, не оставалось, как признать это.

— Да, она пришла в мою комнату, — сказал я.

— И что случилось?

Диана, не выдержав, вступила в разговор.

— Прекратите это, пожалуйста, — умоляла она нас. — Я не ходила в комнату Алекса. Вы говорите об этом так, будто это действительно случилось. Ты сказал, что тебе снилось настоящее…

Шепли прервал ее:

— Хорошо, давайте назовем это ближайшим будущим. Ты останешься сегодня ночевать, да, Алекс?

Теперь она была по-настоящему, совершенно напугана.

— Я не собираюсь к нему идти и сегодня тоже, — настаивала она. — У меня нет такого намерения — только потому, что вам обоим приснилось это…

— Помолчи, пожалуйста! — Его голос был резким, властным. Она замолчала и умоляюще взглянула на меня.

— Я спросил тебя, Алекс, — продолжал он, — что случилось в твоей комнате?

Туг я поймал его!

— Ты не знаешь, что случилось? Твой сон был неоконченным?

— К сожалению. Но по тому, как ты себя ведешь, я вижу, что твой был завершен.

Я мог сказать ему! Я мог сказать ему, что его жена все еще любила меня, что она пришла ко мне, что она моя теперь и он может…

Я видел, что его правая рука была в кармане халата и что-то там нащупывала. И я знал — я знал, — что это было. Я знал, что это пистолет, и знал точно, какой именно.

— Что случилось в твоей комнате, Алекс? — спросил Шепли.

Я посмотрел на Диану. Теперь она плакала, тихо, безнадежно.

Я подумал тогда, как часто думал и потом, не видела ли и она сон тоже, не видела ли пистолет из того сна, который меня застрелил.

— Она пришла ко мне в комнату, — сказал я Шепли, — и сказала мне, чтобы я уехал… и никогда не возвращался… мое присутствие немного ее разволновало… но что она… что она любит тебя…