- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »
Иначе я бы здесь не работала. Вы же сами провели кампанию против коррупции в сфере генетического бизнеса!
Цепрянец сделал самый проникновенный голос, на который только был способен. Когда он выбирал подобные интонации в прежние времена, половина кворума на заседании ООН плакала навзрыд.
— Это не проверка, Диана. Перед вами не должностное лицо. Перед вами — старый измученный человек, который давным-давно заслужил право на отдых. Доченька, у меня болят ноги и раскалывается голова. По утрам тяжело подниматься с постели. А время от времени я теряю сознание и прихожу в себя с прокушенным языком. Пожалейте меня, девочка. А заплатить я вам заплачу. Сколько хотите. Больше, чем можете попросить.
— Господин президент, — вздохнула женщина. — Поверьте, мне очень жаль. Я бы и без денег помогла, будь такая возможность. Только возможности нет. Решившись на этот шаг, я рискую потерять все. Совсем все. Должность, степень и — что самое страшное — нынешний генотип.
— Я не подписывал такой законопроект! — изумился Цепрянец.
— Не подписывали. Закон внутриведомственный, направленный на борьбу с халатностью персонала. Господин Клеткин, видимо, не хотел беспокоить вас из-за мелочи.
Цепрянец очередной раз — уже который раз за этот непродолжительный разговор — проглотил собственные эмоции.
— Хорошо, Диана. Я не буду вас подставлять. Могу я переговорить с вашим начальством?
— Да, конечно, — оживилась красавица и спешно вывела на листочке несколько круглых цифр. — По этому телефону, будьте добры, — улыбнулась она, пододвигая президенту аппарат.
— Спасибо.
— Не за что. Вот только…
— Да?
— Господин президент, боюсь, доктор Эскулап тоже не сможет вам помочь. Такого рода разрешения должны исходить от самого господина Клеткина.
Трудно передать все то отчаяние вперемешку с обидой и унижением, которое обуревало несчастного политика в этот солнечный день в этом солнечном скверике, стройными рядами пирамидальных яблонь украшавшем двор центра по продаже генматериала. Сссвволочь Клеткин. Какая же сссвволочь. Чего ты боишься, Клеткин? Боишься, что я снова стану молодым, здоровым и разрушу твое сонное царство, пущу под откос твой хлипкий медикаментозный тоталитаризм?.. Между приступами благородного негодования мелькнула предательская мыслишка: вообще-то этот самый тоталитаризм выстроил ни кто иной, как ныне здравствующий президент господин Цепрянец… Ерунда. Сейчас не важно — кто выстроил. Важно, кому это на руку. Внезапно в голову пришла отчаянная идея. Цепрянец ее с возмущением отмел. Она опять пришла. Опять отмел, уже без возмущения, но — с доводами рассудка: «Ты столько времени держал в страхе подпольный бизнес. Теперь тебе ни одна собака не скажет, куда обратиться.» Но идея удобно расположилась в мозгу и уходить ни в какую не хотела. И Цепрянец сдался. Нужно попробовать. Нужно сделать все возможное, чтобы душа потом не болела — мог, но не попытался… Идти было не меньше трех кварталов, но президент не стал брать такси. А зря, между прочим. На выходе из центра он заметил парня с плоским бесстрастным лицом ниндзя. И уже подходя к притону с веселеньким названием «Бахус и сыновья», нечаянно обернувшись, увидел то же самое лицо. Или другое? Все они одинаковые… Или эта сука посадила мне на хвост стукача? Хотя — почему она? Возможно, шпик вел меня с самого утра. Возможно, он уже не первый день меня ведет… Поздно. Цепрянец отмел неактуальные мысли и решительно вполз в ворота заведения. На крыльце скучали два идиота — Ахилл и Гектор, вышибалы Бахуса. За несколько минут, пока президент ковылял от калитки до дверей, ребята сообразили, кто к ним пожаловал. Когда Цепрянец остановился перед нижней ступенькой отдышаться, оба уже стояли на вытяжку. — Муза, воспой президента, политиков сына! — проревел Ахилл. — Редко который сей скромный приют посещает! — добавил Гектор. «Лучше бы помогли лестницу осилить, — с досадой подумал Цепрянец. — Жертвы первых экспериментов, перо Клеткину в задницу!» — рассердился он. Однако тут же до него дошло, что первые эксперименты — заслуга не столько Клеткина, сколько его собственная… «Ладно, не ворчи, — строго сказал себе президент. — Зато сексапильные ребятишки. В лучшие времена они бы тебе понравились». — Воины, дайте старику пройти, — вздохнул Цепрянец. Ахилл понял, посторонился. Гектор оказался еще сообразительнее: поддержал гостя под локоть и проводил в зал. — Кого я вижу! — прогрохотал жирный Бахус. — Симбионт, старая развалина, сколько лет, сколько зим! Ладно, ладно, по плечу хлопать не буду, и так еле стоишь. Присаживайся, дружище! Рассказывай. — Угостил бы чем-нибудь, что ли. — Да я бы угостил, только запамятовал, чего можно предлагать посетителям, а чего нельзя, — захихикал хозяин. — Кофе-то можно, — буркнул президент. — Кофе я никогда не запрещал. — Сейчас будет, — Бахус ухватил за задницу пробегающую нимфу. — Слыхала, чего гость заказал? Давай быстро. — С праздником, господин президент, — промурлыкала официантка и нырнула за стойку. — Да уж. С праздником, — с горечью откликнулся Цепрянец. — Что-то случилось, господин президент? — удивился Бахус. — Да перестань ты ради бога. Какой я тебе господин? Мы же в одной команде начинали. Как тебя звали тогда, помнишь? — Нет, — сокрушенно покачал головой хозяин. — А ты помнишь, как тебя звали? — Тоже нет, — вздохнул Цепрянец. — Иногда так хочется вспомнить… — Чего это тебя на ностальжи потянуло? — хитро подмигнул Бахус. — Заскучал в начальственном кресле? Или расколоть на что-нибудь хочешь? — Хочу, Бахус, — твердо сказал политик, глядя в глаза собеседнику. …Девчонка принесла кофе. Потом — еще кофе. Потом — старое терпкое вино из заповедного угла погреба. Потом, в приступе доверия к посетителю, хозяин вытащил из собственных запасов какую-то запрещенную слабонаркотическую бурду… — Сочувствую, — серьезно проговорил Бахус. — Больше того — верю. Но, видишь ли… ты сам не понимаешь, чего просишь. — Только не рассказывай мне сказку про двухголовых чудовищ и рыбьи хвосты, я не впечатлительный. — Причччем тут хвосты. Ты вообще в курсе, откуда идет большая часть самогена? Нет? Так я тебе скажу. Помнишь гибель склада, того, где Че арестовали? Цепрянец помнил. В том отсеке хранились самые ранние образцы. Что-то погибло, что-то унесли захватчики, что-то растащили мародеры. — Двух красавцев у входа видел? Думаешь — из первых? Ни фига. Самогенщики. — Впечатляет. Но ведь самоген появился раньше, чем разнесли хранилище. — Раньше у Че в лабораториях
Трудно передать все то отчаяние вперемешку с обидой и унижением, которое обуревало несчастного политика в этот солнечный день в этом солнечном скверике, стройными рядами пирамидальных яблонь украшавшем двор центра по продаже генматериала. Сссвволочь Клеткин. Какая же сссвволочь. Чего ты боишься, Клеткин? Боишься, что я снова стану молодым, здоровым и разрушу твое сонное царство, пущу под откос твой хлипкий медикаментозный тоталитаризм?.. Между приступами благородного негодования мелькнула предательская мыслишка: вообще-то этот самый тоталитаризм выстроил ни кто иной, как ныне здравствующий президент господин Цепрянец… Ерунда. Сейчас не важно — кто выстроил. Важно, кому это на руку. Внезапно в голову пришла отчаянная идея. Цепрянец ее с возмущением отмел. Она опять пришла. Опять отмел, уже без возмущения, но — с доводами рассудка: «Ты столько времени держал в страхе подпольный бизнес. Теперь тебе ни одна собака не скажет, куда обратиться.» Но идея удобно расположилась в мозгу и уходить ни в какую не хотела. И Цепрянец сдался. Нужно попробовать. Нужно сделать все возможное, чтобы душа потом не болела — мог, но не попытался… Идти было не меньше трех кварталов, но президент не стал брать такси. А зря, между прочим. На выходе из центра он заметил парня с плоским бесстрастным лицом ниндзя. И уже подходя к притону с веселеньким названием «Бахус и сыновья», нечаянно обернувшись, увидел то же самое лицо. Или другое? Все они одинаковые… Или эта сука посадила мне на хвост стукача? Хотя — почему она? Возможно, шпик вел меня с самого утра. Возможно, он уже не первый день меня ведет… Поздно. Цепрянец отмел неактуальные мысли и решительно вполз в ворота заведения. На крыльце скучали два идиота — Ахилл и Гектор, вышибалы Бахуса. За несколько минут, пока президент ковылял от калитки до дверей, ребята сообразили, кто к ним пожаловал. Когда Цепрянец остановился перед нижней ступенькой отдышаться, оба уже стояли на вытяжку. — Муза, воспой президента, политиков сына! — проревел Ахилл. — Редко который сей скромный приют посещает! — добавил Гектор. «Лучше бы помогли лестницу осилить, — с досадой подумал Цепрянец. — Жертвы первых экспериментов, перо Клеткину в задницу!» — рассердился он. Однако тут же до него дошло, что первые эксперименты — заслуга не столько Клеткина, сколько его собственная… «Ладно, не ворчи, — строго сказал себе президент. — Зато сексапильные ребятишки. В лучшие времена они бы тебе понравились». — Воины, дайте старику пройти, — вздохнул Цепрянец. Ахилл понял, посторонился. Гектор оказался еще сообразительнее: поддержал гостя под локоть и проводил в зал. — Кого я вижу! — прогрохотал жирный Бахус. — Симбионт, старая развалина, сколько лет, сколько зим! Ладно, ладно, по плечу хлопать не буду, и так еле стоишь. Присаживайся, дружище! Рассказывай. — Угостил бы чем-нибудь, что ли. — Да я бы угостил, только запамятовал, чего можно предлагать посетителям, а чего нельзя, — захихикал хозяин. — Кофе-то можно, — буркнул президент. — Кофе я никогда не запрещал. — Сейчас будет, — Бахус ухватил за задницу пробегающую нимфу. — Слыхала, чего гость заказал? Давай быстро. — С праздником, господин президент, — промурлыкала официантка и нырнула за стойку. — Да уж. С праздником, — с горечью откликнулся Цепрянец. — Что-то случилось, господин президент? — удивился Бахус. — Да перестань ты ради бога. Какой я тебе господин? Мы же в одной команде начинали. Как тебя звали тогда, помнишь? — Нет, — сокрушенно покачал головой хозяин. — А ты помнишь, как тебя звали? — Тоже нет, — вздохнул Цепрянец. — Иногда так хочется вспомнить… — Чего это тебя на ностальжи потянуло? — хитро подмигнул Бахус. — Заскучал в начальственном кресле? Или расколоть на что-нибудь хочешь? — Хочу, Бахус, — твердо сказал политик, глядя в глаза собеседнику. …Девчонка принесла кофе. Потом — еще кофе. Потом — старое терпкое вино из заповедного угла погреба. Потом, в приступе доверия к посетителю, хозяин вытащил из собственных запасов какую-то запрещенную слабонаркотическую бурду… — Сочувствую, — серьезно проговорил Бахус. — Больше того — верю. Но, видишь ли… ты сам не понимаешь, чего просишь. — Только не рассказывай мне сказку про двухголовых чудовищ и рыбьи хвосты, я не впечатлительный. — Причччем тут хвосты. Ты вообще в курсе, откуда идет большая часть самогена? Нет? Так я тебе скажу. Помнишь гибель склада, того, где Че арестовали? Цепрянец помнил. В том отсеке хранились самые ранние образцы. Что-то погибло, что-то унесли захватчики, что-то растащили мародеры. — Двух красавцев у входа видел? Думаешь — из первых? Ни фига. Самогенщики. — Впечатляет. Но ведь самоген появился раньше, чем разнесли хранилище. — Раньше у Че в лабораториях
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (7) »