ладными хантерскими ляжками, шагнул в разъехавшиеся створки. А куда было деваться?

***

Чем лучшеп автомат, тем уже стыковочный зазор между бортами идущих рядом авто. На Пежо-Караване автомат был самого гигового класса. Зазор не шире моего пальца. Лишь на пару секунд дунуло мне в лицо стылым наружным сквознячком, и все. В следующий миг мы уже были внутри мидл-баса.

Поршень мне в мозг! Выхлопы господние! Драные сальники! Такого я не видел даже во время единственного вояжа по супмаркету "Вол-Март" на девятом горизонте. От подобной роскоши я на секунду забыл о своих проблемах. Стекло и никель, пол темно-красного бархата, зеркальные потолки и широкая винтовая лестница на второй этаж со ступенями из какого-нибудь суперлегкого центаврианского баобаба.

- Че вылупился? - тихо сказал усатый, придвигая лицо к моему уху. - Эта красота не про тебя. Для таких, как ты, есть камеры в хвосте салона.

Несколько секунд я боролся с искушением врезать ему затылком прямо в радиатор. Рыжуха ушла на пару шагов вперед, и пока он будет пачкать кровью красный бархат, я смогу... Да ни фига я не смогу. Ну, запрыгну обратно в хантерский фургон, там меня встретит красно-черный с глушилкой, и тупик. Нет, мне это никак не катит.

По верхним ступенькам лестницы заплясали чьи-то ботинки и через четверть минуты сухопарый, совершенно седой, хотя и моложавый моб в коричневой жилетке с маршальским значком и подмышечной кобурой, остановился в трех шагах от рыжей.

- Мое почтение, господа, - проговорил он, с довольным видом рассматривая нашу компанию. - Всем бы такую оперативность. С профессионалами приятно иметь дело.

- Ваш заказ, сэр, - сказала Гвен, чуть отступая в сторону, наверное, чтобы продемонстрировать меня целиком.

Сэр ощупал меня внимательными глазами и удовлетворенно кивнул.

- Прошу за мной, - сказал он, делая приглашающий жест в сторону лестницы.

Я кандыбал по ступенькам следом за тугой задницей Гвен, слушал тяжело сопевшего позади меня усача и уже серьезно жалел, что не попробовал-таки врезать ему затылком в радиатор. Теперь мои шансы стремительно падали, и меня охватывало что-то вроде паники.

Наверху опять был бархат, на этот раз зеленый, сияющий никель и стекла: то матово-молочные, то прозрачные, как вода. Над широким отверстием, в которое уходила винтовая лестница свисала люстра с тысячей блестящих висюлек. Я затравленно озирался.

Седой маршал обернулся к хантам:

- Сначала я проверю его права, а затем завершим наши финансовые дела. О"кей?.. Прошу вас вот в этот офис.

- Я здесь постою, - пробормотал усатый. - Снаружи.

Гвен кивнула, и мы вслед за значком вошли в просторную каюту с большими, чуть не до пола окнами. Кроме окон в помещении было штук десять клерковских столов с откидными панелями мониторов. За одним уже сидели какие-то двое: старый упитанный пень с вислыми щеками и высокий худой парень лет тридцати с длинным носом и печальными глазами. Как только мы вошли в прозрачную дверь, оба повернулись в нашу сторону и застыли, будто поршнем по голове двинутые. На толстяке для чего-то были напялены красные шаровары с сапожками и тужурка Санта-Клауса. Красный колпак, отороченный свалявшимся мехом лежал на краю стола рядом с открытой коробкой, вроде сейфовой ячейки.

Маршал остановился, и мы с Гвен остановились за ним.

- В чем дело, Джаст? - громогласно осведомился Клаус.

- Извините, сэр, - проговорил маршал, не теряя впрочем своего деловито надменного вида. - Я не знал, что вы здесь. Мне нужен служебный сканер.

- А почему нельзя было пойти в кабинет Вайда? - чуть умеряя тон, поинтересовался толстяк.

- Так ведь у Вайда...

- Ах да, - толстяк похлопал себя по лбу. - Совсем забыл. Ну что ж...

- Мы вам не помешаем, - пообещал маршал, подталкивая меня в другой конец помещения к крайнему столу.

Там он велел мне сесть в складное кресло, разложил еще одно для Гвен, сам обошел стол и сел с третей стороны. Через плечо коричневой жилетки я видел парочку в другом конце каюты. Санта-Клаус перебирал какие-то документы и уже не обращал на нас внимания, а вот долговязый продолжал украдкой поглядывать в нашу сторону. Ему было неудобно, но, видать, он ничего не мог с собой поделать. Ну и пусть пялится. Мне было не до не него.

Маршал достал из кармана брюк складной инсишник, разложил его раз, потом еще раз, щелкнул получившийся квадрат по краю и, придерживая его на весу, начал тыкать в экран пальцем. Ну и пусть себе тычет. Я отвернулся и стал смотреть в окно. Отсюда, сверху было здорово видно все полосы до самого края эстакады. Дорожное покрытие под едущими миддлами и вип-вагонами светилось разными оттенками синего, разметка горела желтым и розовым, над головой проплывали рождественские рекламные растяжки, насвеченные под перекрытиями верхнего полотна.

От сияющего неистового благополучия у меня засвербило в носу, а на душе стало совсем паршиво, и я опять перевел взгляд на парочку за дальним столом. Санта вкручивал своему долговязому приятелю насчет каких-то сертификатов и чиппитов. Носатый парень рассеянно глядел в открытую коробку.

- Готово, - сказал маршал. - Покажи-ка свои права, сынок. Руку во-от сюда.

Я неохотно прижал к экрану сканера тыльную сторону правой ладони.

- Вот и молодец, - пробурчал маршал, нагибаясь к своему инси. - Так... Права категории D... Юджин Михалек... Семьдесят второй год... Ага... Приют Святого Христофора... Ага... Ага... Параметры... Особые отметки... Привлекался дорожной полицией. Однажды за незаконное пребывание на территории общественной парковки, однажды за "пешее передвижение в пределах аварийной полосы", получил шесть месяцев в окружной... Да ты стреляная птица! - Маршал поглядел на меня поверх планшета. - Гвен! Все в полном порядке. Вы прекрасно поработали. Оговоренная сумма за вычетом аванса будет переведена на счет вашей фирмы. Было приятно иметь с вами дело, так и передайте Диксону. Не смею вас задерживать. Веселого Рождества.

Они пожали друг другу руки, обменялись праздничными пожеланиями, и Гвен ушла, а маршал откинулся на спинку кресла. Он вытащил портсигар, закурил, затем сказал, выпуская дым сквозь уголок тонкогубого рта:

- Ну что, парень, знаешь, в чем тебя обвиняют?

Я буркнул что-то насчет поршня под днище. Он не обиделся, а добродушно усмехнувшись, подтолкнул ко мне свой инсишник.

- Мистер Бакко обвиняет тебя в краже пяти тысяч ньюбов. Почитай его показания и показания двух свидетелей.

Посопев носом, я притянул к себе планшет и принялся просматривать, чего там накарябано. Ниппель, сукин сын, вешал на меня пять штук, которые он якобы передал мне на разовом чиппите при двух свидетелях. Теперь, когда я в оговоренный срок не вернул ему деньги, более того, попытался