всякой противомоскитной сетки — и никаких тебе комаров и мошек. Можно обедать на террасе — и в твою тарелку не сядет муха. То есть место, куда никто, обладающий Восприятием, не сунется по доброй воле.

А затем я увидел последний пост Коры в VidBook.

Вообще-то я не должен был просматривать ее блог. Она не позволяла мне зарегистрироваться в качестве френда, но если бы вы провели столько лет, сколько я, на секретных операциях, то волей-неволей узнали бы кое-что о компьютерах. Не говоря уже о том, что она использовала в качестве пароля свое имя и свой почтовый индекс: CoraAnn78718. Я расколол его еще до того, как мозгоправы дали мне вольную.

Я проснулся от собственного крика.

Я был слеп. Лишен Восприятия. Враг находился где-то поблизости, а я не знал где. Я вообще не знал, что где находится. За ближайшим поворотом могло таиться все, что угодно. В коридоре, например, поджидая момента, когда я пойду в ванную, чтобы внезапно наброситься. Как обычные люди могут жить таким образом? И как мне жить таким образом?

— Я хочу, чтобы оно вернулось! — заорал я в ночь, вернее прохрипел, ибо с тех пор, как мне не надо было притворяться, что я полностью восстановился, я кричал это почти каждую ночь. — Господи, верни мне его! Я хочу, чтобы оно вернулось! Хочу, чтобы вернулось! Хочу, чтобы ВЕРНУЛОСЬ!!!

Это было хуже, чем потерять Дениз. И даже хуже, чем потерять Кору. Это было частью меня самого. И этой части у меня больше никогда, никогда не будет! Даже после трех лет, проведенных в компании психиатров из Корпуса, время от времени я испытывал сомнения — справлюсь ли.

Джеррет был напуган. Я тоже, если уж на то пошло. НК-МЭМС был организован для ведения войны в городских условиях. Тесные лабиринты стен, в которых наличие Восприятия дает ошеломляющее преимущество. Не говоря уже о повышенном чувстве локтя, когда все остальные люди твоего подразделения защищают тебя, будто речь идет об их собственных жизнях. Уровень потерь в операциях с привлечением операторов НК-МЭМС составлял треть от уровня потерь во всех прочих секретных миссиях. А ведь нам обычно доставались самые опасные задания. Это был хороший стимул для нормальных морпехов и спецназовцев, чтобы не давать операторам погибать.

Сначала почувствовать опасность с помощью Восприятия и лишь напоследок ее увидеть — наше правило. Да только оно не работало в этой проклятой пустыне, где любой снайпер с ночным прицелом мог пришпилить тебя к земле с расстояния, превышающего радиус действия Восприятия. Сам факт, что подразделению на этой миссии придали сразу двух операторов, говорит о многом. Кто-то, значит, просчитал, что на этом задании велики шансы потерять даже оператора. Или обоих.

Рука Джеррета дернулась, отгоняя жучка из моего роя, подобравшегося настолько близко к волоскам на тыльной стороне кисти Джеррета, что тот ощутил легкое щекотание. Глупое слюнтяйство с моей стороны. Мне бы следовало сконцентрироваться на ощупывании периметров, в надежде засечь бенладеновского снайпера, до того как он засечет нас.

Джеррет понял, что означает прикосновение моего насекомого.

— Со мной все в порядке, — прошептал он. Человек не смог бы разобрать этот легкий шепоток с расстояния двух футов, но мой жучок все уловил. Только вот с Джерретом не было все в порядке. Усиление сердцебиения, потоотделение, электропроводимость кожи, дыхание, зрачки… все указывало на страх. Не говоря уже о том, что он хотел ввести меня в заблуждение. Джеррет был напуган до смерти. На грани потери самоконтроля. К счастью, он не спросил меня о моем состоянии, поскольку нарвался бы на аналогичную ложь. А всё эти открытые пространства. Мы не были созданы для них.

Пост Коры в VidBook для любого нормального человека выглядел не заслуживающим никакого внимания, но только не для меня.

— Вы не поверите, какие здесь мухи! — излагала она в камеру, держа ее слишком близко к лицу, как, собственно, делают все, из-за чего ее нос казался в три раз больше обычного. Впрочем, он прекрасно сочетался с ярко-синими глазами и длинными светлыми волосами, которые делали ее так похожей на мать в том же возрасте, что становилось больно. — Они меня повсюду преследуют! Вчера четыре из них — я считала — проскочили в спальню до того, как я успела захлопнуть дверь. И они типа крутились вокруг меня, пока я переодевалась. Можете такое представить? Жесть! У них что, нет своих мушиных девчонок, чтобы за ними подглядывать?

Почтовый индекс 78718 — это индекс Остина, штат Техас. Ее квартиру я никогда не видел — я больше не желал получать никаких судебных постановлений о том, что не должен с ней видеться, — но я знаю Остин. Мухи там, конечно, водятся, однако не в таких количествах, как в Виргинии, где выросла Кора. Во всяком случае, в ноябре.

Возможно, это ровным счетом ничего не значило, но если тебе повезло пережить двадцать лет службы в НК-МЭМС, то ты неизбежно становишься параноиком. Даже если не участвуешь в очередной секретной операции, тебя посылают в места, где от любого, включая малолетнего попрошайку, можно ожидать всего, чего угодно, и где 90 процентов населения тебя люто ненавидят. Самые легкие наши задания — это миссии типа «охотник/жертва — найди и убей», в которых надо найти определенную мишень, уклоняясь при этом от соприкосновения с гражданским населением. Тут, по крайней мере, все стандартно. Патрулирования, которые делают тебя параноиком, — это такие рейды, когда ты просто передвигаешься по местности, пытаясь засечь настоящую угрозу, отличив ее от всего лишь кажущейся, и стараясь при этом не учинить бойню среди ни в чем не повинных штафирок.

Еще будучи новичком в Корпусе, я имел собственное представление об удачной операции: плохие парни устранены, а ни в чем не повинные, пусть даже подозрительно себя ведущие, не пострадали. Но спустя какое-то время понял: все это чушь. Каждое задание — это мир в самом себе. Погрузись в него, сделай свое дело (что означает — устрани того, кого надо, а не наоборот) и дуй на выход. И желательно, чтобы все люди из твоего подразделения возвращались живыми.

У меня это хорошо получалось. Даже в первые недели тренировок мне говорили, что я обладаю необычайной способностью к Слиянию. Но не сообщали при этом, что тем сокрушительнее будет чувство потери, когда я лишусь этой способности.

Я пробудился и мгновенно перешел в состояние боеготовности — умение, которое вырабатывается лишь годами выполнения секретных миссий. На этот раз я проснулся не в постели, а на кушетке. Телевизор включен — на экране нечто коммерческое типа как-разбогатеть-быстро или в той же степени безмозглое, что крутят поздно ночью.

Я был не один. Я