ЛитВек: бестселлеры недели
Бестселлер - Джонатан Херринг - Что делать, когда не знаешь, что делать - читать в Литвек width=Бестселлер - Джилл Хэссон - Преодоление. Учитесь владеть собой, чтобы жить так, как вы хотите - читать в Литвек width=Бестселлер - Шарлотта Стайл - Позитивная психология. Что делает нас счастливыми, оптимистичными и мотивированными - читать в Литвек width=Бестселлер - Стивен Р Кови - Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности - читать в Литвек width=Бестселлер - Франк Тилье - Головокружение - читать в Литвек width=Бестселлер - Сергей Викторович Ковалев - История вашего будущего - читать в Литвек width=Бестселлер - Патрик Ленсиони - Сердце компании. Почему организационная культура значит больше, чем стратегия или финансы - читать в Литвек width=Бестселлер - Дейл Карнеги - Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей - читать в Литвек width=
Литвек - электронная библиотека >> Йоханна Браун и др. >> Научная Фантастика >> В гостях у парсимонцев

Иоганна Браун Гюнтер Браун В гостях у парсимонцев (Путевые заметки)

В гостях у парсимонцев. Иллюстрация № 1
По приглашению своих коллег известный экономист Лео К. Мот побывал на Парсимонии. Необычный хозяйственный уклад этого космического сообщества породил на Земле множество сенсационных кривотолков, буквально заполонивших все органы массовой информации.

Моту разрешили участвовать в жизни парсимонского общества, хотя не выдали ему при этом ни удостоверения личности, ни вида на жительство, ни какого-либо иного документа. Точнее, Моту просто ничего не запретили, а это, по парсимонским правилам, автоматически означает разрешение. Таким образом парсимонцы экономят немало бумаги. Они вообще не могут понять, зачем нужно письменно фиксировать разрешения.

Когда Мот попросил документы, чтобы, как он выразился, «избежать недоразумений на случай нарушения каких-либо запретов», ему ответили, что при необходимости он получит соответствующие разъяснения, впрочем, к иностранцам тут относятся снисходительно, и деликатный намек своевременно поможет избежать нечаянных оплошностей.

На Парсимонии запрещено лишь то, что противоречит здравому смыслу. Ни один парсимонец сам не позволит себе неразумного поступка, а потому необходимость в запретах практически отпадает.

Мот характеризует парсимонцев так: если им, к примеру, нужно пересечь площадь, то они мгновенно прикидывают в уме, как сделать это наикратчайшим путем. Они мысленно выстраивают несколько маршрутов и выбирают самый быстрый, самый короткий, самый экономичный по затратам энергии. Таким образом им удается за малое время преодолевать столь значительные расстояния, причем пешком, что Моту казалось это почти невероятным.

Основу жизненного уклада на Парсимонии, как постепенно уяснил себе Мот, составляет инстинкт бережливости. На вопросы Мота о том, какие исторические условия содействовали возникновению этого инстинкта, допустим, войны или затяжные периоды голода, ему ответили, что у парсимонцев инстинкт бережливости врожденный. О голоде или каких-либо военных кампаниях никто не помнил. Возможно, что в глубокой древности что-то подобное происходило, но сегодня это было совершенно немыслимо, особенно войны, которые, по мнению парсимонцев, являли собою верх расточительности и бесхозяйственности, а потому считались полнейшим абсурдом. Ни один парсимонец и пальцем бы не пошевелил ради подобных нелепиц.

Мот не мог найти ответа на вопрос, какие цели преследовала бережливость парсимонцев, если они не помышляли о войне и не вели гонку вооружений, соперничая с другими космическими сообществами. Может, они задумали какое-то колоссальное строительство? Или хотят накопительством обеспечить себе высокий жизненный уровень в будущем? Сначала поскряжничать, а потом шикануть на всю катушку? Не создают ли они общество изобилия для своих потомков?

Мот заметил подозрительность, с которой парсимонцы относятся ко всему, что весит более пятисот граммов. Письма, которые они опускают в узенькие почтовые колонки, легки, словно перышко, то есть весят четыре-пять граммов, поскольку конверты считаются ненужными, а для письма парсимонцам требуется не более одного листка бумаги, заполняемого ясным, убористым почерком. Обычно это открытки, в которых сообщается только самое необходимое.

На замечание Мота, что при такой системе невозможно сохранить тайну переписки, ему возразили, что до сих пор не известно случая, чтобы парсимонец пошел на такой бессмысленный расход энергии, как прикосновение к чужому письму, не говоря уж об его прочтении. Если же письмо заинтересует тех, кто любопытствует по обязанности, например должностные лица из секретных служб, то они прочтут его, будь письмо хоть в трех конвертах за тремя печатями.

Мот воспользовался случаем, чтобы познакомиться с научными исследованиями по упрощению переписки. Они дали поразительные результаты, согласно которым не менее девяноста процентов используемых слов оказались абсолютно избыточными. Например, обращения «уважаемый» или «глубокоуважаемый», а тем более «дорогой» являются такими же излишествами, как и формулы концовок — «с глубоким уважением», с «дружескими», «сердечными», «наилучшими пожеланиями» или «с парсимонианским приветом». Именно здесь проявляется неразрывная взаимосвязь аморализма с расточительностью. Ведь обычно отправитель вовсе не считает адресата уважаемым и дорогим, всего наилучшего ему отнюдь не желает, а парсимонианский привет должен засвидетельствовать патриотические чувства, которые либо сами собой разумеются и потому не нуждаются в афишировании, либо лицемерны и притворны.

«Всюду, где наблюдается преступное разбазаривание бумаги, типографской краски, времени и слов, — сказал Моту один старый парсимонист, — оно сопровождается такими проявлениями аморализма, как лицемерие, бахвальство, помпезность, дутые авторитеты, болезненное самолюбие, очковтирательство, скудоумие, халтура».

Поэтому здесь не пишут: «Рады сообщить вам, что на ваш счет переведена денежная сумма в размере 37,50 парсов». Сообщение гласит: «37,5 плюс». Парсимонцы считают логичным, что финансовое учреждение имеет в виду не галоши, а парсы.

«Экономия слов, — рассказывает Мот, — позволяет парсимонцам за пять-семь минут проводить совещания, которые у нас длятся часами. В помещениях для собраний нет ни стульев, ни кресел, ни столов. Из-за нескольких минут нет смысла присаживаться, доставать бутерброды и сигареты (кстати, парсимонцы не курят совсем), приветствовать собравшихся, произносить вступительное слово, тем более исполнять какую-либо песню, прежде чем перейти к делу. Оттого-то помещения для собраний вовсе не похожи на актовые залы; это небольшие комнаты, где не приходится расходовать энергию, повышая голос.

Собрание обсуждает сразу же суть проблемы. Вступительные экскурсы в историю Парсимонии не практикуются. Участники всегда хорошо подготовлены. Ораторы выступают без бумажки. Излагают только существо вопроса. Здесь не говорят: речь, дескать, идет об организации мусоросбора в районе новостроек Зеленау, а произносят только три слова: «Мусор в Зеленау». Каждый знает, что район новый и что он засорен, иначе не было бы ни района, ни мусора, а мусор, как известно, надо убирать. Предложения формулируются в самом сжатом виде. На размышление дается минута. Принимается то предложение, которое признано самым рациональным. Мне показалось, что каждый из участников действительно заинтересован в рациональном решении проблемы, а не в том, чтобы протолкнуть свое