Лучия уходит. Кардано разливает вино.
Т а р т а л ь я. Судьба благоволит вам, синьор Кардано, – у вас красивая жена и умный сын.
К а р д а н о. И замечательный друг Никколо Тарталья! За ваше здоровье!
Т а р т а л ь я. За ваше процветание!
Выпивают. Кардано еще раз разливает вино.
К а р д а н о. Хочу поднять отдельный тост за вас – за истинного служителя науки!
Т а р т а л ь я. Не преувеличивайте. «Я в знаниях значительно ближе к заболоченной долине, чем к горной вершине».
К а р д а н о. Не придирайтесь, дорогой Никколо. Я оценил ваш талант, когда услышал о вашей победе на диспуте в Вероне. По когтям узнают льва.
Т а р т а л ь я. Не стоит похвал, дорогой Джироламо. Мой противник Антонио Фиори оказался ничтожным болтуном. Мы обменялись десятью задачами. Я решил его задачи за два часа. А он не решил ни одной.
К а р д а н о. Десять задач за два часа? Вы можете гордиться.
Ф е р р а р и (высовывается). Если задачи на квадраты, то это – раз плюнуть. Зуб даю.
Т а р т а л ь я (не замечает, чей это голос). Эй, полегче. Пять задач сводились к кубу.
К а р д а н о. Вот к этому. (Указывает на доску.)
Тарталья видит запись на доске.
Т а р т а л ь я. Именно к нему.
К а р д а н о. И как вы поступили?
Т а р т а л ь я. Я очень испугался. Диспуты в Вероне известны всей Италии. Испортить репутацию легко, а вот вернуть ее... Я понял: я пропал. Без общей формулы мне эти задачи не решить. Я сел и за одну ночь вывел ее.
К а р д а н о. За одну ночь? Великий подвиг. За это стоит выпить. За формулу Никколо Тартальи!
Выпивают.
Дорогой Никколо, я предлагаю дружеский обмен: я даю вам рекомендацию герцогу, а вы даете мне свою формулу.
Т а р т а л ь я. Лучше деньгами. Назовите цену.
К а р д а н о. Мне деньги не нужны. Дайте мне формулу. И мы в расчете.
Т а р т а л ь я. Все что угодно, только не формулу.
К а р д а н о. Но почему?
Т а р т а л ь я. Вы прекрасный математик, дорогой Джироламо. Зная эту формулу, вы сделаете другие открытия.
К а р д а н о. Так сделайте их сами. Формула у вас в руках.
Т а р т а л ь я. Я пробовал. Никак.
К а р д а н о. Давайте соединим усилия.
Т а р т а л ь я. Извините, но я привык один.
К а р д а н о (зрителям). Презренный эгоист. (Тарталье.) У вас не получилось. Значит, и у меня не выйдет.
Т а р т а л ь я. А может, выйдет.
К а р д а н о (зрителям). Жалкий скупердяй! (Тарталье.) Скорей, не выйдет.
Т а р т а л ь я. А вдруг выйдет?
К а р д а н о. Я обещаю не печатать ее без вашего согласия.
Т а р т а л ь я. Как я могу вам верить?
К а р д а н о. Где Библия? (Берет Библию.) Я, Джироламо Кардано из Милана, клянусь святым Евангелием Бога нашего Иисуса Христа никогда и никому не открывать формулу Никколо Тартальи из Брешии и хранить сие открытие в зашифрованном виде так, чтобы и после моей смерти никто не смог бы расшифровать написанное. И да будет эта клятва тому порукой. Аминь.
Пауза.
Т а р т а л ь я. Простите, достопочтенный Джироламо. Формула – моя собственность. Она не продается. Надеюсь, я вас не очень обидел.
К а р д а н о. Ну что вы, нисколько. Вас созерцать – большая честь и радость.
Т а р т а л ь я. А где моя рекомендация?
К а р д а н о. Рекомендация есть выражение доверия. Как мне доверять вам, если вы не доверяете мне?
Т а р т а л ь я. Я так и знал! Отбросьте казуистику! Вы дали обещание, а теперь уходите в кусты.
К а р д а н о. Я лгун? (Хватается за кинжал.) Я никогда в жизни не нарушал своего слова!
Т а р т а л ь я. Вы, вы угрожаете мне силой?
К а р д а н о. Хватит говорильни! Пару минут придется потерпеть. Сейчас я отрежу вам уши, расковыряю голову и выну формулу.
Т а р т а л ь я. Он сумасшедший! Спасите!
К а р д а н о. Ха-ха-ха! (Бросает кинжал.) Разве можно добиться бессмертия, грабя чужие головы?
Т а р т а л ь я. Подайте мою лошадь! Я уезжаю! Немедленно!
К а р д а н о. Подождите. (Садится. Пишет.) «Герцогу Милана Франческо Сфорца Второму. Ваша светлость, податель сего письма Никколо Тарталья – искусный инженер. Он сделал блестящие открытия в математике и баллистике. Лучшего советника по вооружению вам не найти. Преданный вам, доктор Джироламо Кардано». (Протягивает ему письмо.) Вот рекомендация. Убирайтесь.
Т а р т а л ь я (берет письмо). Вы лучше, чем я думал. (Уходит. Останавливается.) Получается, если я не верю клятве, произнесенной на Библии, я безбожник?
К а р д а н о. Вам виднее. Верно сказал Данте:
«Ум, знанье, вежество, широкий взгляд,
Искусство, слава, равнодушье к лести,
Отвага, красота и верность чести
И деньги – далеко не полный ряд
Достоинств, что способны
Безумство победить.
Но плачь:
Какое бы ты средство ни привлек,
Ты проиграешь битву, будь уверен».
Т а р т а л ь я. Я тоже балуюсь стишками. И положил на них мою формулу:
«Когда куб рядом с вещью
Вместе равны числу любому,
Задай два неизвестных,
На него разнящихся.
И допусти
Простое правило, что их произведение
Должно равняться трети числа при вещи.
Возьми от них кубы
И верно вычти их.
Остаток даст тебе искомое значение».
Не забудьте, вы дали клятву. (Уходит.)
Кардано вскакивает. Появляется Феррари. Наперебой пишут на доске.
К а р д а н о. «Когда куб (x³) рядом с вещью (bx) вместе равны числу любому (a), задай два неизвестных, на него разнящихся» (U – V = x).
Ф е р р а р и. «И допусти простое правило, что их произведение должно равняться трети числа при вещи» (UV = b/3). Подставляем в уравнение. Вычеркиваем. Упрощаем.
К а р д а н о. «И верно вычти их. Остаток даст тебе искомое значение».
x = ³√ a/2 + √(a²/4 + a³/27) + ³√ – a/2 – √(a²/4 + a³/27)
Ф е р р а р и. Вот она, формула!
Феррари уходит.
К а р д а н о (зрителям). Решение Тартальи развязало мой ум. Открыло широкую дорогу. Я двинулся по ней. Прошло пять лет. Книга «Великое искусство. Правила алгебры» была готова. Но ее судьба повисла в воздухе.
