как намекнуть, что при других обстоятельствах я не пожалела бы жизни, чтобы заняться с вами любовью, господин следователь.
Не предполагала, что мы с вами еще увидимся. Адвокат сказал мне, что вас отстранили от дела. (Пауза.) Он о вас очень высокого мнения. Просил меня, чтобы я передала вам — не воспринимайте его как своего личного врага. Сказал, что был бы весьма рад, если бы вы приняли его приглашение на ужин. Весьма благородно с его стороны, вы не находите? Но я сказала ему, что, скорее всего, вы не примете его приглашения. (Пауза.) Ладно, хватит грустить. Да мы с вами вполне еще можем когда-нибудь увидеться. Я слышала, что там, куда меня переводят, разрешены посещения. Нет? Значит, не придете… Ну что ж, может, так оно и лучше. Тогда простимся здесь и сейчас, без церемоний. Посмотрим в глаза друг другу и пожмем руки. Как это романтично. И как типично для вас, господин следователь. Но я знаю, о чем вы думаете. Вы убеждены, что не назначенный адвокат, а я — ваш настоящий враг. Чувствуете себя побежденным и низвергнутым, потому что начальство устроило вам разнос и отстранило от дела. Вы предполагали, что я буду покорной и безропотной, как ваша супруга. И буду готова отдать жизнь, лишь бы не посрамить вас. Но я к этому не готова, господин следователь. Не забывайте, что эти руки держали меч. И воспользовались им. Кроме того, делать из мухи слона — признак незрелости. Сейчас другие времена. Если мелкое служебное недоразумение настолько выбивает вас из колеи, как вы сможете доказать своему начальству, что впредь оно все же может на вас рассчитывать? A-а, говорите, вы собрали доказательства. Ну что ж, это уже кое-что. Может, это значит, что вопреки всему вы все же стали мудрее. Может, вопреки всему, вы не будете меня вечно ненавидеть, как ненавидите сейчас. Но если вам легче ненавидеть меня, чем себя, — пожалуйста, продолжайте. Я ничего не имею против. Я сделала бы для вас все, потому что я ваша должница. Да и вы уж точно последний мужчина, который не оставил меня равнодушной, и это не просто извращенное любопытство. (Поворачивается.) Хотите, чтобы я оказала вам последнюю услугу? Надеюсь, вы не собираетесь мне исповедаться. Впрочем, даже если так, — я готова, разумеется. Вот только поторопитесь, мне здесь недолго осталось. Стать вашей кайсаку? Сейчас? Вы даже написали свое предсмертное танка? Нет-нет, не показывайте. Меня это вообще не интересует. (Смеется.) Вы ведь это не серьезно, не так ли? Ведь я не палач, господин следователь. Да и признаться, ваше неумение проигрывать в известной степени меня отталкивает. А уж просить меня помочь превратить ваше поражение в полный провал — благодарю покорно. С другой стороны, не удивлюсь, если вы приготовили мне западню. В первый раз вам это не удалось, но, если вы умеете извлекать уроки из своих поражений, во второй раз должно получиться. Вы хотите, чтоб меня непременно осудили. Хотите знать наверняка, что мне от вас не улизнуть. И в то же время хотите реабилитировать свою профессиональную честь, пусть даже посмертно. Как же мне это раньше не пришло в голову? Вы должны были сказать мне гораздо раньше. Тогда, может, я и подписала бы эту вашу глупую писанину. Но теперь… (Пауза.) А если я откажусь? Не только из моральных, но и из практических соображений. Например, из-за того, что не располагаю профессиональным инструментом. Меч Мисимы вы лично у меня конфисковали. Могу лишь предложить перерезать вам горло осколком зеркала, которым я пользуюсь, наводя красоту, но вряд ли вам это понравится. Мечом мне, как вам известно, приходилось пользоваться. А вот насчет зеркала не могу вам дать никаких гарантий. Понимаю. Вы принесли с собой кинжал. И хотите лишь, чтобы я смотрела. Не разубеждала вас, а только смотрела. А с чего вы взяли, что я собираюсь вас разубеждать? Я ведь сказала, что у меня совершенно не осталось времени. А вата? Ватой вы запаслись? Браво. Все-таки кое-чему я вас научила. Нет, показывать не надо. Я вам верю. (Смеется.) Но имейте в виду — это самая безболезненная часть процедуры. Остальное не для людей со слабыми нервами. Вы будете мучиться, а я ничего не смогу сделать, чтобы облегчить ваши страдания. (Пауза. Отворачивается к стене. Берет зеркало. Освежает свой грим.) Дайте мне свою рубаху. Если хотите, я могу передать ее вашей супруге. Как вам будет угодно. А теперь опуститесь на колени — спина прямая. Постарайтесь дышать спокойно. Сосредоточьтесь. И самое главное — расслабьте мышцы брюшного пресса. Расслабьтесь как следует. С первого раза может не получиться. Постарайтесь. Иначе вы сами себе будете оказывать сопротивление, а это лишь продлит ваши страдания. Будет очень больно, господин следователь. Вы даже не представляете себе, как будет больно.
Думаю, это за мной. Мне пора. (Громче.) Какой рукой вы пишете, господин следователь? Левой или правой? В таком случае, начните слева. И не останавливайтесь, пока не доведете дело до конца. Боль может сыграть с вами злую шутку. И если вы вообще сможете думать, пока будете это делать, думайте о том, что будет потом. А не о том, что происходит сейчас. (Пауза.) В добрый час, господин следователь.
* * *
Та же обстановка. Раннее утро. Все еще сумеречно, но постепенно светает. Мадам Мисима сидит у сундука на помойном ведре с фанеркой и медленно переставляет на нем свои туалетные принадлежности и косметику. На ней то же кимоно, что и в предыдущей сцене. По радио гремит знакомая жизнерадостная музыка для побудки. Углубившись в свое занятие, мадам Мисима сидит неподвижно. Постепенно музыка стихает. В замке поворачивается ключ, потом раздается скрип тяжелой двери. Кто-то входит в камеру. Мадам Мисима говорит, не оборачиваясь.
Не предполагала, что мы с вами еще увидимся. Адвокат сказал мне, что вас отстранили от дела. (Пауза.) Он о вас очень высокого мнения. Просил меня, чтобы я передала вам — не воспринимайте его как своего личного врага. Сказал, что был бы весьма рад, если бы вы приняли его приглашение на ужин. Весьма благородно с его стороны, вы не находите? Но я сказала ему, что, скорее всего, вы не примете его приглашения. (Пауза.) Ладно, хватит грустить. Да мы с вами вполне еще можем когда-нибудь увидеться. Я слышала, что там, куда меня переводят, разрешены посещения. Нет? Значит, не придете… Ну что ж, может, так оно и лучше. Тогда простимся здесь и сейчас, без церемоний. Посмотрим в глаза друг другу и пожмем руки. Как это романтично. И как типично для вас, господин следователь. Но я знаю, о чем вы думаете. Вы убеждены, что не назначенный адвокат, а я — ваш настоящий враг. Чувствуете себя побежденным и низвергнутым, потому что начальство устроило вам разнос и отстранило от дела. Вы предполагали, что я буду покорной и безропотной, как ваша супруга. И буду готова отдать жизнь, лишь бы не посрамить вас. Но я к этому не готова, господин следователь. Не забывайте, что эти руки держали меч. И воспользовались им. Кроме того, делать из мухи слона — признак незрелости. Сейчас другие времена. Если мелкое служебное недоразумение настолько выбивает вас из колеи, как вы сможете доказать своему начальству, что впредь оно все же может на вас рассчитывать? A-а, говорите, вы собрали доказательства. Ну что ж, это уже кое-что. Может, это значит, что вопреки всему вы все же стали мудрее. Может, вопреки всему, вы не будете меня вечно ненавидеть, как ненавидите сейчас. Но если вам легче ненавидеть меня, чем себя, — пожалуйста, продолжайте. Я ничего не имею против. Я сделала бы для вас все, потому что я ваша должница. Да и вы уж точно последний мужчина, который не оставил меня равнодушной, и это не просто извращенное любопытство. (Поворачивается.) Хотите, чтобы я оказала вам последнюю услугу? Надеюсь, вы не собираетесь мне исповедаться. Впрочем, даже если так, — я готова, разумеется. Вот только поторопитесь, мне здесь недолго осталось. Стать вашей кайсаку? Сейчас? Вы даже написали свое предсмертное танка? Нет-нет, не показывайте. Меня это вообще не интересует. (Смеется.) Вы ведь это не серьезно, не так ли? Ведь я не палач, господин следователь. Да и признаться, ваше неумение проигрывать в известной степени меня отталкивает. А уж просить меня помочь превратить ваше поражение в полный провал — благодарю покорно. С другой стороны, не удивлюсь, если вы приготовили мне западню. В первый раз вам это не удалось, но, если вы умеете извлекать уроки из своих поражений, во второй раз должно получиться. Вы хотите, чтоб меня непременно осудили. Хотите знать наверняка, что мне от вас не улизнуть. И в то же время хотите реабилитировать свою профессиональную честь, пусть даже посмертно. Как же мне это раньше не пришло в голову? Вы должны были сказать мне гораздо раньше. Тогда, может, я и подписала бы эту вашу глупую писанину. Но теперь… (Пауза.) А если я откажусь? Не только из моральных, но и из практических соображений. Например, из-за того, что не располагаю профессиональным инструментом. Меч Мисимы вы лично у меня конфисковали. Могу лишь предложить перерезать вам горло осколком зеркала, которым я пользуюсь, наводя красоту, но вряд ли вам это понравится. Мечом мне, как вам известно, приходилось пользоваться. А вот насчет зеркала не могу вам дать никаких гарантий. Понимаю. Вы принесли с собой кинжал. И хотите лишь, чтобы я смотрела. Не разубеждала вас, а только смотрела. А с чего вы взяли, что я собираюсь вас разубеждать? Я ведь сказала, что у меня совершенно не осталось времени. А вата? Ватой вы запаслись? Браво. Все-таки кое-чему я вас научила. Нет, показывать не надо. Я вам верю. (Смеется.) Но имейте в виду — это самая безболезненная часть процедуры. Остальное не для людей со слабыми нервами. Вы будете мучиться, а я ничего не смогу сделать, чтобы облегчить ваши страдания. (Пауза. Отворачивается к стене. Берет зеркало. Освежает свой грим.) Дайте мне свою рубаху. Если хотите, я могу передать ее вашей супруге. Как вам будет угодно. А теперь опуститесь на колени — спина прямая. Постарайтесь дышать спокойно. Сосредоточьтесь. И самое главное — расслабьте мышцы брюшного пресса. Расслабьтесь как следует. С первого раза может не получиться. Постарайтесь. Иначе вы сами себе будете оказывать сопротивление, а это лишь продлит ваши страдания. Будет очень больно, господин следователь. Вы даже не представляете себе, как будет больно.
Слышен шум подъезжающей машины. Пауза. Мадам Мисима прислушивается. Тишина.
Думаю, это за мной. Мне пора. (Громче.) Какой рукой вы пишете, господин следователь? Левой или правой? В таком случае, начните слева. И не останавливайтесь, пока не доведете дело до конца. Боль может сыграть с вами злую шутку. И если вы вообще сможете думать, пока будете это делать, думайте о том, что будет потом. А не о том, что происходит сейчас. (Пауза.) В добрый час, господин следователь.
Собирает туалетные принадлежности с сундука и ссыпает их себе в подол. Прихватив подол, поднимается и поворачивается. Кричит. Стоит в оцепенении. Потом идет к нарам, высыпает на них туалетные принадлежности. Достает из-под нар чемодан, кладет на нары и открывает. Достает из чемодана белую парадную униформу. Развязывает оби и снимает кимоно — верхнее и нижнее. Аккуратно складывает их. Остается в одних трусах. Перед нами снова мужчина. На его животе виден багровый поперечный шрам через весь живот. Мужчина, не торопясь, надевает белую парадную форму. Сначала брюки, затем китель на голое тело. Затягивает ремень. Вынимает начищенные до блеска черные ботинки и обувает их. Берет из кучи туалетных принадлежностей коробку с кремом, открывает ее и густо намазывает лицо.
