Макарова. Понятно. Спасибо, желаю здоровья. — Положив трубку, комиссар задумался, побарабанил пальцами по столу и уже спокойно сказал: — Теперь у меня сомнений нет. Все же работы по этому делу будет еще много. Может быть, Дроздову не хватает работников, мобилизуйте из нашего аппарата. Впрочем, вам на месте будет виднее. Докладывайте регулярно, как пойдет расследование.

— Слушаюсь!

— Савушкин женат?

— Так точно.

— Допросите лично жену Савушкина. Ее показания могут иметь решающее значение. И смотрите, как бы она не перепрятала деньги и оружие. Это создаст дополнительные трудности в расследовании.

— Я это учитываю.

— У вас есть еще что-нибудь?

Гончаров молча протянул пачку фотографий. Комиссар мельком взглянул на них и передал мне. Это была серия обзорных снимков места происшествия с отметками красной тушью: крестиком — стоянка машины и стрелкой — направление, по которому она скрылась. Я рассматривал четкие фотографии улицы, живо представляя происшедшую там человеческую трагедию. Острое профессиональное любопытство овладело мной. Я понял, что имею возможность непосредственно «на поле битвы» увидеть работу тех, кто, не щадя жизни, очищает нашу землю от всякой нечисти.

— Товарищ комиссар, — воспользовавшись наступившим молчанием, сказал я, — разрешите мне присутствовать при допросе задержанного преступника.

— Это я имел в виду, — ответил комиссар, — поэтому-то и задержал вас у себя. Поезжайте! Посмотрите, как мы работаем. Федор Георгиевич, возьмите с собой товарища. — Комиссар встал, мы тоже поднялись. Подойдя к Гончарову и придерживая его за руку, комиссар добавил: — Постарайтесь все основное закончить сегодня. И имейте в виду, еще очень многое неизвестно. В чьих руках оружие, где деньги, кто помогал? Не исключена возможность повторения подобного. А вы, — обратился комиссар ко мне, — теперь будете на переднем крае. Это, конечно, лучший путь.

Комиссар хотел еще что-то добавить, но вошедший секретарь доложил, что вызванные сотрудники собрались и ожидают в приемной. Часы гулко пробили одиннадцать раз.

ГЛАВА II Кепка на мостовой

Из приемной Гончаров позвонил в гараж, вызвал машину и затем, как мне показалось, довольно сухо пригласил меня. Мы молча спустились к выходу.

Когда машина подошла, я спросил:

— Может быть, вы недовольны моей просьбой? Скажите, я сейчас же уйду.

— Что вы! — неожиданно горячо запротестовал майор, приподнимая брови и глядя на меня чуть покрасневшими от бессонницы глазами. — Чем же мне быть недовольным? — Он взял меня под локоть, дружески подсадил в машину и занял место рядом. — У меня, наверно, такой вид, недовольный. Так на это есть основание. Да вы не обращайте внимания. С чего это вы взяли, право! Пожалуйста, смотрите, наблюдайте, только...

Шофер обернулся и вопросительно посмотрел на Гончарова. Майор назвал адрес, и машина тронулась.

— Только не вмешиваться? — спросил я, полагая, что именно об этом он хотел меня просить.

— Нет, — рассмеялся Гончаров. — Только вряд ли это будет так интересно, как кажется. Ведь у нас все буднично. Работа и еще раз работа.

— Как раз ваша работа мне и нужна. И не так уж у вас буднично, товарищ майор. Раскрытие преступления — разве это не романтика?

— Ого, какой вы! — усмехнулся Гончаров. — Вообще-то в известной мере вы правы. Но поверьте, наша романтика состоит из множества мельчайших деталей, подробностей, самих по себе малоприятных, но совершенно обязательных, «железных», как мы иногда их называем.

— А дело Савушкина?

Гончаров пожал плечами.

— Дело как дело, а в общем не знаю. Пока ничего не знаю.

— Но это неприятная для вас история?

— Как всякое убийство. И почему только для нас? — возразил майор. — Разве преступление касается только потерпевшего и милиции? Оно враждебно всему нашему обществу, нашему укладу жизни. Но ведь кому-то надо заниматься этим делом... — усмехнулся майор. — Это и снижает наш интерес к романтике.

Машина замедлила ход и остановилась. Я взглянул на часы, было без четверти двенадцать.

Кабинет заместителя начальника райотдела милиции находился в конце длинного коридора. Мы уже были у дверей кабинета, когда к нам подошел младший лейтенант милиции и, подняв руку к козырьку, доложил, что майора Гончарова спрашивают из управления. Гончаров направился к телефону, а я постучал в дверь и вошел.

Девушка в белой блузке прекратила печатать и вопросительно посмотрела на меня. Я назвался и спросил, могу ли видеть капитана Дроздова. Она быстро прошла к двери в смежную комнату и, слегка приоткрыв ее, сказала негромко:

— Приехал писатель.

— Пусть войдет, — послышался звонкий голос.

— Пожалуйста, проходите. — Девушка посторонилась и пропустила меня.

— Входите, входите, товарищ! Жду вас!

Навстречу мне шел высокого роста молодой офицер и приветливо улыбался.

— Капитан Дроздов, — представился он. — Комиссар звонил мне по телефону. Очень рад. Присаживайтесь вот сюда, на диван.

Поначалу разговор не завязывался. Капитан ждал Гончарова, и ему было не до посторонних.

— Какие новости? — спросил Гончаров еще на пороге кабинета. — Комиссар недоволен, нервничает. Говорит, что расследование идет односторонне, без учета всех версий. Что удалось узнать?

Гончаров снял пиджак, повесил его на спинку стула, отстегнул пуговицу у воротника, растянул петлю галстука и уселся рядом со мной на диван.

— Много нового, товарищ майор! — поспешно и, как мне показалось, радостно ответил Дроздов.

— Да? Интересно. Неужели деньги или оружие нашли?

Дроздов покачал головой.

— Пока нет. Во-первых, нам позвонили из Клина, сообщили, что Савушкин не был у своей тети с позапрошлого воскресенья, а во-вторых, к нам пришла одна гражданка и принесла кепку, выпавшую из машины.

— Какую кепку? Из какой машины?

— Полагаю, что кепку Савушкина. Кого же еще?

— Не понимаю.

— А вы сами с ней поговорите.

— С кем, с кепкой?

— С Кедровой. Я ее сейчас приведу.

Дроздов быстро вышел из кабинета и скоро вернулся с молоденькой миловидной женщиной, держащей на руках грудного ребенка в белом кружевном конвертике. Женщина села в кресло возле письменного стола, поправила свое голубенькое с цветочками платье, заглянула в конвертик и, найдя там все в порядке, посмотрела на нас.

— Будьте добры, — сказал Дроздов, — повторите товарищам показания, которые вы дали следователю прокуратуры.

— Сначала?

— Да, пожалуйста.

Женщина помолчала, потом не торопясь негромко стала рассказывать:

— Значит, так. Вчера вечером я возвращалась домой. Я была у мамы.