этими столь презираемыми Тьерами и Бисмарками.

Этотъ разладъ между наблюденіями художника и выводами публициста составляетъ особливую, чисто русскую черту, свойственную нашимъ лучшимъ писателямъ. При блестящихъ художественныхъ дарованіяхъ, неумѣніе оріентироваться среди явленій и вытекающее отсюда душевное смятеніе, постоянныя уклоненія мысли то вправо, то влѣво, и выводы, подчасъ поразительные по противорѣчіямъ съ тѣмъ, что самъ же художникъ создалъ. Намъ кажется, это зависитъ отъ зачаточнаго состоянія у насъ особаго общественнаго чувства, которое вырабатывается только общественною жизнью. Его можно сравнить съ тѣмъ мышечнымъ чувствомъ, которое на каждомъ шагу намъ помогаетъ, и вполнѣ для насъ нечувствительно, направляетъ и соразмѣряетъ наши движенія при всякой работѣ. Въ общественной жизни, гдѣ сталкивается, какъ въ водоворотѣ, масса самыхъ противоположныхъ интересовъ и явленій, необходимость оріентироваться среди нихъ вырабатываетъ нѣчто подобное этому мышечному чувству, что помогаетъ человѣку выбиться изъ противорѣчій, отвести каждому явленію свое мѣсто и найти надлежащій уголъ зрѣнія. Аристотель опредѣляетъ человѣка, какъ животное «политическое», т. е. общественное, направляющее и руководящее жизнью въ извѣстныхъ предѣлахъ. Повидимому, мы еще не дошли до этой стадіи развитія и пока только хорошіе, иногда – несравненные наблюдатели, но плохіе общественные дѣятели и мыслители. По крайней мѣрѣ, наша художественная литература по богатству и оригинальности не уступитъ никакой другой, а когда наши, иногда величайшіе художники, какъ напр., Гоголь, пускаются въ область мысли, особенно общественной, тутъ начинается нѣчто уму непостижимое.

Такая же участь постигла Энгельгардта, который, сидя въ деревнѣ и изображая ее такъ, какъ никто, могъ, тѣмъ не менѣе, мечтать о колоніяхъ «тонконогихъ» и создавать цѣлыя теоріи мужицкаго царства, не сознавая всей нелѣпости подобной химеры.

Апрѣль 1897 г.

Годы перелома (1895–1906). Сборникъ критическихъ статей.

Книгоиздательство «Міръ Божій», Спб., 1908