Губернатор только что получил орден Святого Владимира второй степени и еще не избавился от аромата парадных духов.
- Я пригласил вас Акакий Акакиевич чтобы посоветоваться по одному спец.. кому делу, - сказал он.
- По какому?
- По спец.. кому делу.
- По какому?
Губернатор достал из кармана бумажку и прочитал:
- По специфическому делу. Но это дело строго между нами, - засовывая бумажку обратно в карман продолжал он, - можно сказать такое, семейное дело. Вы Акакий Акакиевич служите архивариусом, человек поживший, заслуженный, серьезный, имеете дело с архивами, много читаете. Я хотел бы с Вами посоветоваться между нами. Представьте такую картину: в юную прекрасную девушку из благородной семьи, почти ребенка, влюбился мелкий никчемный чиновник. И ее отец не может из жалости прогнать этого никчемного человечка со службы потому что тому и кормиться нечем, да он уже и в годах. Поставьте себя на место отца этой юной девушки. Как бы вы поступили?..
- У меня зимой при выезде на Никитскую улицу на Дре грабители-воры шинель украли, которую мне сшил портной бывший дворовый человек Петрович, - сказал Акакий Акакиевич, - Шинель была черного сукна и очень хорошего качества. И хотя сейчас уже первое апреля и весна но ветра дуют такие промозглые что я в своей старой дырявой шинели мерзну так что от холода дрожу как агнец божий и еле дохожу до дому. Прикажите, ваше сиятельство, сшить мне новую шинель на средства губернского казначейства. Шинелью же я и укрываюсь чтобы не мерзнуть по ночам.
- Я поговорю с председателем казенной палаты Евгением Юрьевичем и может быть он сможет найти возможности для выискивания губернским казначейством вам этих средств. Представьте такую картину: в юную прекрасную девушку из благородной семьи, почти ребенка влюбился мелкий никчемный чиновник. И ее отец не может из жалости прогнать этого никчемного человечка со службы потому что тому и кормиться нечем, да он уже и в годах. Поставьте себя на место отца этой юной девушки. Как бы вы поступили?..
- Шинель же эта которую с меня сняли грабители на Одерской площади была с бобровым воротником и с хорошей подкладкою.
Губернатор пожевал губами.
- Да слышите ли вы меня, Акакий Акакиевич?
- Хорошо слышу.
- Представьте такую картину: в юную прекрасную девушку из благородной семьи, почти ребенка влюбился мелкий никчемный чиновник. И ее отец не может из жалости прогнать этого никчемного человечка со службы потому что тому и кормиться нечем, да он и в годах. Поставьте себя на место отца этой юной девушки. Как бы вы поступили?..
- Вопрос о любви это чрезвычайно сложный вопрос. Дело в том что он до предела запутан не только французскими но и нашими писателями, например господами Ломоносовым и Державиным. Между тем вопрос о любви это такой вопрос в котором должен глубоко разобраться каждый молодой человек нашего духовно богатого щедрого века. Например, древнейшие писатели Еврепид и Софокл..
Губернатор замахал руками и вышел. Ушел и Акакий Акакиевич. Но из-за двери соседнего кабинета вышел начальник отделения Павел Иванович Мамаев.
- Я все подслушал, - сказал он, - Теперь мне все понятно. Губернатор хочет от Попрыщина избавиться. Ну уж теперь Попрыщину я не спущу! Попрыщин думает что я позабыл как он называл меня жалкой личностью. Он думает, что я позабыл его зловредства. Жалко что я не служу по третьему отделению. Когда же в России наступит такое время, когда такие люди как я соберутся в одну организацию чтобы предавать своих сограждан? В такой Комитет или в такую Службу, в тайную политическую полицию? Вот я бы и я там послужил. Вот бы где было бы мое место.
Глава 14.
Все. Пришел конец надеждам. Софья выходит замуж за другого.
Порыщин знал что Софья не будет счастлива. Может быть она привыкнет к этому человеку, но настоящего счастья у Софьи не будет. Потому что все это случилось с ней из-за него. Благодаря ему в ней пробудились первые сильные чувства а Софья как юная наивная девушка истратила их на другого. Софье кажется что все молодые красивые люди из ее окружения и умны и порядочны, и добры а это далеко не так.. Но поздно уже говорить об этом!.
Попрыщин впал в уныние и в тоску. Его жилище было погружена в сумрак. Только из кухни светил слабый огонек: там Марфа готовила ужин и зажгла свечку.
Вдруг раздались резкие удары в дверь. Через минуту они повторились.
- К Вам! - крикнула испуганная Марфа.
Марфу тут же отодвинули входящие люди. Их было много.
- Что вам нужно? - спросил Попрыщин. Он ничего не понимал.
- Полицейский пристав Дубина! А это ваши сослуживцы по губернскому управлению: Скороходов, Чучупайло и Окмянский, которых вы хорошо знаете, пришли удостовериться в вашей умственной способности. И с ними доктор Ипатов и сторож психиатрической больницы Степан. А так же священник Семеон и дьяк Вениамин пришли Вас спасти от лукавого. Вот доктор с вами поговорит.
Только сейчас Арсений Арсеньевич рассмотрел вошедших. Пристав Дубина был ему хорошо знаком. Это был невысокий плотный человек с руками-обрубками. Такими же короткими и толстыми были его ноги. Его заплывшее жиром лицо и щелки-глаза выражали привычное безразличие к обычному и скучному для него делу. Еще один полицейский встал вместе со сторожем Степаном сбоку от Попрыщина готовый в любую минуту кинуться на него и скрутить.
В эту минуту Попрыщин почувствовал в себе величайшее спокойствие как это всегда случалось с ним в минуты опасности.
Врач Ипатов, в очках, с крючковатым как будто картонным и приклеенным носом, в белом грязном халате и с тонкой березовой дубиной в руке заговорил:
- Скажите Попрыщин, признавайтесь! Отвечайте! Вы заявляли в губернском правлении вашему начальнику Мамаеву, а так же своей кухарке Аксинье говорили, что вы испанский король, что на носу у алжирского бея выросла шишка, а также еще что вы дурак и идиот. Отвечайте!
Арсений Арсеньевич в упор смотрел на своих сослуживцев по губернскому правлению. Ему казалось диким что эти хорошо знавшие его люди могли поверить во всю эту чушь и прийти сюда. Однако они не только пришли но и не отводили взгляда когда он смотрел им в лицо.
- Да как вы смеете! Я дворянин! Что ж, если у меня мелкая должность, и нет у меня ручевского фрака, сшитого по последней моде, да на меня наклеветали, да некому еще из имущих и властных лиц меня защитить, так стало быть меня
